Бысть сие писано в режиме обычного трепа еще в те дремучие времена, когда я в Бардотред ходила (кому теперь сказать, не поверят). Но зачем добру пропадать? Допилила в удобочитаемый вид, да и пожалуйста. Все по кинону б-гомерзкому.
***
Когда улеглась пылища после битвы великой, стал Даин Королем Под Горой, а сын его, Торин Каменный Шлем, принцем. А Бард в Дейле утвердился, и дочки его, натурально, принцессами сделались. И как были Даин и Бард добрыми соседями, так и решили: а чего б нам детей-то не поженить? Для пущности, значит, и для добрососедства. А то что ж, и у Даина сын на выданье, и Бардовой дочке под венец пора – сам бог ведь велел. Уговорились, стало быть, по рукам ударили и начали отпрысков своих ко браку склонять. Только Торин Каменный Шлем возражает - у ней и бороды-то нет, что это за жена будет, королева будущая?! И Бардовна линию гнет: что это за ком из-под горы, я его и в глаза не видала, а мне за него взамуж идти?! Бард ей и так, и сяк, ты, говорит, теперь королевишна, а оне токмо так замуж и выходят, так что не противься и иди смело, отец тебе плохого не посоветует. А Сигрид на кажинно его слово в ответ десять, и никакого сладу с девкой нету.
И вот приехал в пятницу Бард с очередным дружественным визитом к Даину; сидят, значит, пиво пьют, тут Бард и говорит: не знай что и делать, не хочет девка моя за твово замуж идтить. А в головах у обоих уже зашумело, а и Даин-то птица гордая, собирался было и сам жаловаться, что сын ни в какую, но такое услыша, бац кулаком по столу: как это, мол, так?! от принца Под Горой отказываться?! да что она о себе вообразила?! да такую ли найдем?!
В ответ на это и Бард в амбицию: мол, видали мы таких женихов! тоже мне жених, поперек борща в ложке плавал! к моей сам Беорн сватался!
А Даин ему: вот пусть за него и идет, медведице как раз медведь и впору.
А после такого невдолге и за чубы побралися, натурально конфликт между державами за закрытыми дверями.
Проспались, значит, по утряни Даин и Бард, друг другу в глаза смотреть стыдно после вчерашнего, не то что разговаривать. Возвращается Бард к себе во дворец и говорит дочери: все, мол, никаких гномов, ну их в пенек, иди за Беорна.
А дочь в ответ: что это вы, папенька, меня без меня замуж выдавать повадились?! за того пойду, за кого сама пожелаю! а коль вам так этот Беорн дорог, то берите вашего Беорна и ходите за него сами.
Ну дочка-то характером вся в папу.
Нашла тут коса на камень, Бард: ах ты, такая-сякая, отцу перечишь...
И запер Сигрид в светлицу ея, мол, неделю тебе сроку даю на одуматься, а через неделю ежели не пойдешь за Беорна, то за Азога замуж отдам!
И сидит, значит, Сигрид взаперти и только в окошко свет божий и видит. Но где неделя, там и месяц, а где месяц, там и два. Небось и отец не людоед, и Азог давно женатый, а и за водовоза отдавать дочерь неохота, и за бургомистра в Эсгарот тоже не отдашь, потому как она ему ни на что не годная будет – там хоть ноне другой бургомистром посажен, а все равно… Такое там место, в том Эсгароте, что кого ни выберут, все-то оказывается… по-простому даже и сказать неприлично, а ежели по-книжному, то катамитом. Вот нормальный вроде с виду всю жизнь, а как выбрали, так хлоп! тут и есть! И откуда берется только? А может, кресло бургомистерско какое-то не такое, в ём все дело. Но что-то не туда сказка пошла, кабы чего не вышло.
И Даин приезжает к себе к Гору и говорит сыну таковы слова: мол, отказывался ты от Бардовой дочки и правильно делал, нам в дому такой невестки и даром не нать, и с деньгами не нать. Сыщем тебе, сынок, гномку из хорошей семьи в Железных Холмах аль в Синих Горах, да и свадьбу справим.
Стало тут Торину Каменному Шлему интересно: что ж там за дочка у Барда, что так зазналась и от принца, понимаешь, такого хорошего, отказалась. И пошел к хоромам Бардовым. Перелез через тын, значит, и смотрит: девица-раскрасавица у окна сидит, узорно полотенце вышивает и папеньке через дверь прекословит. И как увидел, так и стал Торин Каменный Шлем как каменным шлемом из-за угла стукнутый и с места сойтить не может, и глаз отвесть не в силах. А и девица из окошка выглянула, что это за невежа у ней в палисаднике розаны топчет. Уж совсем было собралась деревенщину крутым словом выругать, каким ей девичество ее дозволяет; ан тут и видит добра молодца. Ну всем хорош, и лицом, и повадкой, а что ростом чуть не вышел, так то не беда, зато плеча богатырские и осанка вида царского, не холопского. И дрогнуло тут сердце-то девичье.
Возвернулся Торин Каменный Шлем к себе в Гору и говорит, мол, незачем из-за тридевяти земель выписывать, когда оно все рядом лежит, жени меня, батя, на Бардовне, от добра добра не ищут. А что без бороды девица, так борода и у козы есть, не в бороде счастье. А Даин ногами топает, слышать, мол, о Бардовой дочке больше не хочу. И Бард тем временем так свое и гнет, все-то тебе лишь бы отцу поперек; как предлагали, не хотела, а теперь вишь ты, приспичило; иди, мол, за Беорна или век в девках сидеть будешь.
И вот так пошептались Сигрид с Торином Каменным Шлемом через окошко, да и решили убежать. И убежали ночью темною к Трандуилу, там и поженились, а Трандуил обряд справлял, потому как завсегда рад был людей с гномами мирить себе не в убыток.
Бард утром идет к светелке дочерниной, а там пусто, только открытые ставни поскрипывают. Ой, срам-то такой, ой, соседи смеяться будут, а Даин и вовсе хохотать!
И Даин хвать, а сына-то и след простыл, записка только, не поминайте, мол, лихом, батя, уехал я куда глаза глядят, потому как совсем вы, батя, меня не понимаете. Туда-сюда, нигде нету, высунулся, значит, Даин из окна с подзорной трубой – вдруг недалеко еще отпрыск уехал – ну и на Дейл посмотрел и видит: у Барда в палатах не пойми что творится, народ туда-сюда бегает, а сам Бард сидит, рукой подпершися, уйдите, мол, все, тоска мне ноне приключилась. Даин и размышляет, пойти, что ли, с соседом помириться, а то тут такое дело, и выпить даже с горя не с кем по этому злому случаю. И пошел мириться.
Вот и в дверь уж стучит, на пороге ноги вытирает, а Бард себе думает: вот, легок на помине! уже надсмехаться приехал! Домашним кричит: скажите, нет меня дома, отпуск, мол, у государя, на рыбалку спозаранку отбыть изволили. Да куды там. Сынок родный уж и отворить успел. Нет у меня больше сына, говорит Бард, а есть только змей ядовитый. А сам тем временем шасть на трон, и в мантию с мышами по дороге заворачивается, чтоб, значит, вид из себя иметь гордый и независимый, а про дочку то все сплетни, на самом деле к бабушке в гости уехала.
Входит это Даин, а Бард навстречу с трона насупившись, и скипетр аки дубину держит, прикидывает, к чему гнуть будет, подлец.
Что это, Даин говорит, вы, сосед, ко мне и носа не кажете? Ну сказали оба лишнего, с кем не бывает по такому-то делу. Уж сколько времени прошло, а вы на меня все как варг на порося глядите.
Бард на то с трона зыркнул и врезал, значит, со всей решительностью: ты, говорит, прямо скажи, дикобраз старый, зачем тебя свин с утра принес, а то терпежу мне нонеча мало отпущено.
На такое Даину бы и дверью хлопнуть, да не виделись оба давно и очень теперь друг другу рады.
Подбоченивается Даин: эх, не посмотрю я, что у тебя в гостях, и такого дикобраза тебе сейчас выпишу, что ты за месяц не прочихаешься, и не помеха мне в том грусть-тоска моя, что сосед мой жадоба страшная, за копейку удавиться готов и даже и дочке своей не сказал гостю чарку вынести, как то спокон веку у нас положено.
Тут Барду намеки всякие чудятся, и говорит он ехидно, чтобы в долгу не остаться: да такой деревенщине неотесанной не только чарки не вынесешь, а и сам за тридевять земель сбежишь.
Пронюхал уже, гад, Даин себе думает. Врешь ты все, вслух говорит, вовсе и не сбежал мой сын, а в Железные Холмы к бабушке в гости поехал.
Думает себе Бард: вот ведь прохиндей дошлый, уже и об этом знает.
А тут младшая Бардовна гостю чарку выносит по обычаю. Даин выкушал, крякнул, бороду огладил и говорит: а где же старшая? никак к бабушке уехала?
Услыхал такое Бард и, чтоб все подозрения отвесть и не сознаваться, производит поскорее: живая это брехня! вовсе и не уехала она ни к какой бабушке, а из дому сбежала.
Сказал и чуть с трона не свалился. А Даин аж ушам не поверил, а как поверил, да как просмеялся и слезы утер, эх, сосед, говорит, да мой-то то же самое учудил. Да как же? Да вот так.
И помирились.
А как стали говорить о том о сем, так промеж себя переглянулись: эге! да не вместе ли и сбежали? Ой, дурни молодые неразумные! а мы два дурня старых, куда смотрели, да где их и искать-то теперь.
А тут из Мирквуда молодые едут родителям в ноги кидаться, простите, мол, детей непокорных, и Трандуил с ними, чтоб в случае чего было кому родителя буйного за руки держать, да заодно и счет везет за устроение чина свадебного по всем правилам. Ну и как промеж добрыми людями положено, принялись все веселым пирком да за свадебку. Один Беорн только мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.
