Далее канон, многабукаф:
"It is told in the Lay of Leithian that Beren came stumbling into Doriath grey and bowed as with many years of woe, so great had been the torment of the road. But wandering in the summer in the woods of Neldoreth he came upon Lúthien, daughter of Thingol and Melian, at a time of evening under moonrise, as she danced upon the unfading grass in the glades beside Esgalduin. Then all memory of his pain departed from him, and he fell into an enchantment; for Lúthien was the most beautiful of all the Children of Ilúvatar. Blue was her raiment as the unclouded heaven, but her eyes were grey as the starlit evening; her mantle was sewn with golden flowers, but her hair was dark as the shadows of twilight. As the light upon the leaves of trees, as the voice of clear waters, as the stars above the mists of the world, such was her glory and her loveliness; and in her face was a shining light.
But she vanished from his sight; and he became dumb, as one that is bound under a spell, and he strayed long in the woods, wild and wary as a beast, seeking for her. In his heart he called her Tinúviel, that signifies Nightingale, daughter of twilight, in the Grey-elven tongue, for he knew no other name for her. And he saw her afar as leaves in the winds of autumn, and in winter as a star upon a hill, but a chain was upon his limbs".
"Рассказывается в Лэ о Лейтиан, что Берен пришел, спотыкаясь, в Дориат, седой и сгорбленный, словно многими годами горестей, так велико было мучение дороги. Но, скитаясь летом в лесу Нелдорет, он набрел на Лютиэн, дочь Тингола и Мелиан, во время вечера при восходе луны, когда она танцевала на неувядающей траве на полянах рядом с Эсгальдуином. Тогда вся память о его горе ушла от него, и он впал в зачарованность; ибо Лютиэн была самой красивой из всех Детей Илуватара. Синим было ее одеяние, как безоблачное небо, но ее глаза были серыми, как звездный вечер; ее мантия была расшита золотыми цветами, но ее волосы были темными, как тени сумерек. Как свет на листьях деревьев, как голос чистых вод, как звезды над туманами мира, таковы были ее слава и ее привлекательность; и в ее лице был сияющий свет.
Но она исчезла у него из вида; и он стал нем, как некто, попавший под заклинание, и он бродил долго в лесах, наугад и осторожно, как зверь, ища ее. В своем сердце он назвал ее Тинувиэль, что значит Соловей, дочь сумерек, на языке серых эльфов, ибо он не знал другого имени для нее. И он видел ее издалека, как листья на ветрах осени и зимой как звезду на холме, но цепь была на его членах".
О, этот момент, заставляющий сердечки некоторых дам и девиц биться учащенно! Ах, Берен, весь такой седой и изможденный - а Лютиэн его лечила! лечила! Тыкать в текст канона и говорить, что там ничего подобного нет даже намеком
(а Лютиэн лечила Берена уже потом, после смехотворного эпизода в Бретиле и после Ангбанда), совершенно бессмысленно. Потому что персоны сии упорно видят то, что хотят видеть. А хочется им видеть, чтобы бедного-несчастного накормили-напоили,
подогрели и обобрали подобрали и обогрели. Это учащенное сердцебиение, вызванное желанием пестовать потерпевшего и нищастного персонажа мужеска пола, товарищи психологи как-то классифицируют, только я словов этих не знаю. Явление это в любом случае распространенное, но это не моя трава, и хромать на эту ногу я никакого желания не испытываю. Вдобавок в каноне этого все равно нет.
Теперь: ну ладно сгорбленный. Но что Берен был седой, откуда известно? Ведь сам он себя не видит, и зеркала у него нет, даже самого маленького. Смотреться же в лужу или иной водоем ему, во-первых, незачем, а во-вторых, это довольно затруднительно - чтобы увидеть там отражение собственнй физиономии. Кто не верит, пусть попробует хоть дома в ванной. Так и откуда известно, что он был седой? Или он так седым и остался на протяжении всей остальной жизни?
Далее: все эти изменения во внешности приключились с Береном, пока он шел в Дориат. Но длина этого пути не более 100 км. Притом единственная реальная трудность на нем - это спуск с гор Горгорот. Его, во-первых, надо отыскать, а во вторых, слезть, не сломав себе шею или иных конечностей. Но вряд ли это ТАК трудно, чтобы аж поседеть и сгорбиться. К тому же этот путь занял ну дай бог пару недель - 8 км в день не бог весь как трудно для взрослого мужика. Так где же он, бедняга, умудрился этак-то измотаться?
С другой стороны, если мы обратимся к Лэ, то после описания, каков Берен был болен, сед и стар, найдем следующий пассаж:
for those that tread that lonely way
a price of woe and anguish pay.
ибо те, кто ступают тем одиноким путем,
цену горя и муки платят.
Так, может, эти цоресы случились с Береном уже непосредственно в Дориате?
Идем далее. И вот встреча, просто таки центрально-мирозданная. Тут правоверно следует распространяться о великой любви самого Профессора и ненаглядной его Эдит, и что вот в начале их брака она танцевала на какой-то лужайке с болиголовом, а Профессор в это время был весь такой на войне, хоть и в тылу, и от этого такие чувства-чувства, которые вылились в художественную форму и получили в ней продолжение. Ну, все мы видели подобные пассажи не раз. Но мне, как читателю, в общем нет никакого дела до того, под влиянием каких личных обстоятельств автор создал то или это. Не только Профессор, а вообще любой (и не только писатель). Мое мнение об Аранхуэсском концерте ничуть не изменилось после того, как я прочла страницу в вики. Да и не должно быть читателю/слушателю никакого дела до обстоятельств автора - потому что произведение есть вещь самостоятельная и самодостаточная. Для его восприятия не должны требоваться еще какие-то дополнительные материалы. Так что где там, когда и как танцевала некая Эдит, мне в общем начхать, уж простите. На мое восприятие канонической неземной любви это не влияет никак.
Закончу комментировать завтра. А вообще мне продолжает быть интересно: кроме меня, текст хоть кто-нибудь читает?
