Что там было дальше после того, как Андрет подтвердила, что говорит " не об умалении, от которого все в Арде Искаженной страдает; но о некоем особом ударе враждебности против твоего народа, против людей как людей" (с)
Then this is a matter of dread,' said Finrod. 'We know Melkor, the Morgoth, and know him to be mighty. Yea, I have seen him, and I have heard his voice; and I have stood blind in the night that is at the heart of his shadow, whereof you, Andreth, know nought save by hearsay and the memory of your people. But never even in the night have we believed that he could prevail against the Children of Eru. This one he might cozen, or that one he might corrupt; but to change the doom of a whole people of the Children, to rob them of their inheritance: if he could do that in Eru's despite, then greater and more terrible is he by far than we guessed; then all the valour of the Noldor is but presumption and folly - nay, Valinor and the Mountains of the Pelori are builded on sand.'
'Behold!' said Andreth. 'Did I not say that ye do not know death? Lo! when you are made to face it in thought only, as we know it in deed and in thought all our lives, at once you fall into a despair. We know, if ye do not,9 that the Nameless is Lord of this World, and your valour, and ours too, is a folly; or at least it is fruitless.'
'Beware!' said Finrod. 'Beware lest you speak the unspeakable, wittingly or in ignorance, confounding Eru with the Enemy who would fain have you do so. The Lord of this World is not he, but the One who made him, and his Vicegerent is Manwe, the Elder King of Arda who is blessed
'Nay, Andreth, the mind darkened and distraught; to bow and yet to loathe; to flee and yet not to reject; to love the body and yet scorn it, the carrion-disgust: these things may come from the Morgoth, indeed. But to doom the deathless to death, from father unto son, and yet to leave to them the memory of an inheritance taken away, and the desire for what is lost: could the Morgoth do this? No, I say. And for that reason I said that if your tale is true, then all in Arda is vain, from the pinnacle of Oiolosse to the uttermost abyss. For I do not believe your tale. None could have done this save the One.
'Therefore I say to you, Andreth, what did ye do, ye Men, long ago in the dark? How did ye anger Eru? For otherwise all your tales are but dark dreams devised in a Dark Mind. Will you say what you know or have heard?'
'I will not,' said Andreth. 'We do not speak of this to those of other race. But indeed the Wise are uncertain and speak with contrary voices; for whatever happened long ago, we have fled from it; we have tried to forget, and so long have we tried that now we cannot remember any time when we were not as we are - save only legends of days when death came less swiftly and our span was still far longer, but already there was death.'
'Ye cannot remember?' said Finrod. 'Are there no tales of your days before death, though ye will not tell them to strangers?'
'Maybe,' said Andreth. 'If not among my folk, then among the folk of Adanel, perhaps.' She fell silent, and gazed at the fire.
'Do you think that none know save yourselves?' said Finrod at last. 'Do not the Valar know?'
Andreth looked up and her eyes darkened. The Valar?' she said. 'How should I know, or any Man? Your Valar do not trouble us either with care or with instruction. They sent no summons to us.'
'What do you know of them?' said Finrod. 'I have seen them and dwelt among them, and in the presence of Manwe and Varda I have stood in the Light. Speak not of them so, nor of anything that is high above you. Such words came first out of the Lying Mouth.
'Has it never entered into your thought, Andreth, that out there in ages long past ye may have put yourselves out of their care, and beyond the reach of their help? Or even that ye, the Children of Men, were not a matter that they could govern? For ye were too great. Yea, I mean this, and do not only flatter your pride: too great. Sole masters of yourselves within Arda, under the hand of the One. Beware then how you speak! If ye will not speak to others of your wound or how ye came by it, take heed lest (as unskilled leeches) ye misjudge the hurt, or in pride misplace the blame.
'But let us turn now to other matters, since you will not say more of this. I would consider your first state before the wound. For what you say of that is also to me a wonder, and hard to understand. You say: "we were not made for death, nor born ever to die." What do you mean: that ye were as we are, or otherwise?'
This lore takes no account of you,' said Andreth, 'for we knew nothing of the Eldar. We considered only dying and not-dying. Of life as long as the world but no longer we had not heard; indeed not until now has it entered my mind.'
'To speak truly,' said Finrod, 'I had thought that this belief of yours, that ye too were not made for death, was but a dream of your pride, bred in envy of the Quendi, to equal or surpass them. Not so, you will say. Yet long ere ye came to this land, ye met other folk of the Quendi, and by some were befriended. Were ye not then already mortal? And did ye never speak with them concerning life and death? Though without any words they would soon discover your mortality, and ere long you would perceive that they did not die.'
'"Not so" I say indeed,' answered Andreth. 'We may have been mortal when first we met the Elves far away, or maybe we were not: our lore does not say, or at least none that I have learned. But already we had our lore, and needed none from the Elves: we knew that in our beginning we had been born never to die. And by that, my lord, we meant: born to life everlasting, without any shadow of any end.'
'Then have the Wise among you considered how strange is the true nature that they claim for the Atani?' said Finrod.
'Is it so strange?' said Andreth. 'Many of the Wise hold that in their true nature no living things would die.'
- Тогда это дело ужасное, - сказал Финрод. - Мы знаем Мелькора, Моргота, и знаем, что он могуществен. Да, я видел его, и я слышал его голос; и я стоял слепой в ночи, что в сердце его тени, о которой ты, Андрет, не знаешь ничего, исключая по слухам и памяти твоего народа. Но никогда даже в ночи мы не верили, что он сможет преодолеть Детей Эру. Этого он мог бы обмануть, или того он мог бы развратить; но изменить судьбу/рок целого народа Детей, ограбить их на их наследство: если он смог сделать это вопреки Эру, тогда более великий и более ужасный он безусловно, чем мы догадывались; тогда вся доблесть нолдор только самонадеянность и безрассудство - нет, Валинор и Горы Пелори построены на песке.
- Узри! - сказала Андрет. - Не говорила ли я, что вы не знаете смерти? Вот! когда тебя заставляют столкнуться с ней только в мыслях, как мы знаем ее на деле и в мыслях всю нашу жизнь, сразу ты впадаешь в отчаяние. Мы знаем, если вы этого не знаете, 9 что Безымянный - Повелитель этого Мира, и ваша доблесть, и наша тоже - безумие; или, по крайней мере, она бесплодна.
- Берегись! - сказал Финрод. - Берегись, чтобы тебе не сказать непроизносимое, намеренно или по невежеству, смешивая Эру с Врагом, кто был бы рад, если бы ты сделала так. Повелитель этого Мира - не он, но Тот, кто создал его [Мелькора], и его Наместник - Манве, Старший Король Арды, который благословен.
Нет, Андрет, разум помрачен и обезумел; склоняться и все же испытывать отвращение; бежать и все же не отвергать; любить тело и все же презирать его, падаль отвратительную: эти вещи могут [им позволено] приходить от Моргота в самом деле. Но обречь бессмертных на смерть, от отца к сыну, и все же оставить им память о наследстве отнятом и желание того, что утрачено: мог Моргот сделать это? Нет, говорю я. И по этой причине я сказал, что если твой рассказ правдив, то все в Арде тщетно, от пика Ойолоссэ до глубочайшей пропасти. Ибо я не верю твоему рассказу. Никто не смог бы этого сделать, исключая Единого.
Поэтому я говорю тебе, Андрет, что делали вы, вы, люди, давным-давно во тьме? Как вы прогневали Эру? Ибо в ином случае все ваши рассказы только темные сны, изобретенные Темным Умом. Скажешь ли ты, что ты знаешь или слышала?
- Не скажу, - сказала Андрет. - Мы не говорим об этом с теми, кто другой расы. Но в самом деле Мудрые не уверены и говорят противоречивыми голосами; ибо что бы ни случилось давным-давно, мы бежали от этого; мы пытались забыть, и так долго пытались, что теперь мы не можем вспомнить какого-либо времени, когда мы были не такими, как мы есть - исключая только легенды дней, когда смерть приходила менее быстро, и наш срок [жизни] был все еще намного длиннее, но уже смерть была.
- Вы не можете вспомнить? - сказал Финрод. - Нет никаких историй от ваших дней прежде смерти, хоть вы не рассказываете их чужакам?
- Может быть, - сказала Андрет. - Если не среди моего народа, тогда среди народа Аданель, может быть. - Она замолчала и уставилась на огонь.
- Ты думаешь, что никто не знает, исключая вас: - сказал Финрод наконец. - Валар не знают?
Андрет подняла взгляд, и ее глаза потемнели.
- Валар? - сказала она. - Как могу я знать или кто-либо из людей? Ваши валар не беспокоят нас заботой ли или наставлением. Они не посылали призывов нам.
- Что вы знаете о них? - сказал Финрод. - Я видывал их и жил среди них, и в присутствии Манвэ и Варды я стоял в Свете. Не говори о них так, равно о чем-либо, что высоко над тобой. Такие слова пришли сперва из Лгущих Уст.
Никогда не приходило в твои мысли, Андрет, что вовне, там, в веках давно прошедших вы могли выставить себя из их заботы? Или даже что вы, Дети людей, не были материей, которой они могли управлять? Ибо вы были слишком велики. Да, я имею в виду это и не только льщу вашей гордыне: слишком велики. Единственные хозяева самих себя в Арде, под рукой единого. Берегитесь тогда [того], как ты говоришь! Если вы не говорите другим о своей ране или как вы добыли ее, остерегайтесь, чтобы (как неумелые лекари) вам не судить неверно о повреждении или в гордости не переложить вину.
Но давай обратимся теперь к другим материям, коль скоро ты не скажешь больше об этой. Я бы хотел обсудить ваше первоначальное состояние прежде раны. Ибо то, что ты говоришь об этом, также для меня диво, и трудно понимаемое. Ты говоришь: "мы не были созданы для смерти, ни рождены, чтобы когда-либо умереть". Что ты имеешь в виду: что вы были как мы есть или иными?
- Предания не принимают в расчет вас, - сказала Андрет, - ибо мы не знали ничего об эльдар. Мы обсуждали только умирание и неумирание. О жизни, столь долгой, как мир, но не длиннее, мы не слышали; действительно, до сих пор это не приходило мне в ум.
- Сказать правду, - сказал Финрод, - я думал, что эта ваша вера, что вы тоже были не созданы для смерти, была только мечта вашей гордости, выведенная в зависти к квенди, чтобы сравняться или превзойти их. Не так, ты говоришь. Все же задолго прежде, чем вы пришли в эту землю, вы встречали другой народ квенди, и некоторыми были привечаемы. Не были ли вы тогда уже смертными? И никогда вы не говорили с ними касаемо жизни и смерти? Хоть без каких-либо слов они могли вскоре обнаружить вашу смертность, и невдолге вы бы поняли, что они не умирают.
- Не так, скажу я в самом деле, - ответила Андрет. - Мы могли быть смертными, когда впервые мы встретили эльфов далеко отсюда, или, может быть, не могли: наши предания не говорят, или, по крайней мере, никакие из тех, что я выучила. Но уже мы имели наши предания и не нуждались ни в ком из эльфов: мы знали, что в нашем начале мы были рождены, чтобы никогда не умирать. И этим, мой господин, мы имели в виду: рождены для жизни вечно длящейся, без какой-либо тени какого-либо конца.
- Тогда обдумывали ли Мудрые среди вас, как странна истинная природа, что они провозглашают для атани? - сказал Финрод.
- Она так странна? - сказала Андрет. - Многие из Мудрых считают, что по своей истинной природе никакое живое существо не должно умирать.
Чо-то пока тут Андрет умнее Финрода. Финрод только и знает, что заламывать руки чуть что и восклицать: "не говори так! не смей говорить так! это
