Взятые с собой припасы следовало экономить.
Феанарионы понимали, что окажутся в лесах севера как раз в середине зимы. Какова она сейчас в Амане, они пока не видели. Но хорошо знали по Эндорэ.
Потому зерно пока решено было не трогать. Однако чтоб кони успевали насытиться травой, через каждые два перехода приходилось останавливаться на дневку. Но тут вставала проблема: чем питаться в дороге самим. Содержимое сакв никаким способом растянуть на требующиеся два месяца невозможно, а единственным оружием при них были маленькие поясные ножи.
Заезжать в путевые дома или просить чего-то у жителей придорожных хуторов не хотелось. Там не избежать расспросов, а то и просьб показать сильмариллы. Но вот как отреагируют валар на прикосновение к камням еще чьих-то рук? Вдруг решат причислить случайно взглянувшего к тем самым «стражам»?
Феанарионы на второй же день оставили дорогу и продолжили путь боковыми тропами, страхуя себя от случайных встреч. До самого Озерного края можно было рассчитывать на фрукты в садах и даже в лесу. Хлеб Нерданель испекла сильно сдобным, с добавкой сыра. Если расходовать его бережно, можно надеяться, что настоящий голод их в пути не застанет. Ну а на завтрак позволить себе по кусочку копченого мяса, жесткого и соленого.
Когда липы и клены вытеснили растительность центра Амана, поселения стали встречаться совсем редко.
Феанарионы остановились в долинке лесного ручья. Костер уже горел, одеяла постелены на вороха наломанного камыша, кони паслись на излоге.
- И все-таки, Нельо, наш груз заметно полегчал. А впереди еще половина пути.
- Давай переложим саквы. Мне кажется, что буланый несет больше. И на вороном седло вроде бы перетягивалось налево.
Буланый конь, носивший имя Урулассэ, чуть повел ушами в их сторону.
Братья принялись разбирать поклажу.
- Что это тут такое оказалось… Ого!
Макалаурэ держал в руке стальной тросик с ушками на концах.
Быстро перевернув кожаную сакву на ближнее одеяло, они вытряхнули детали легкого стременного арбалета.
- Теперь точно доедем! Как хорошо, что мама догадалась его так хорошо спрятать!
- Неужто и болты положила?!
Надежно завернутые в теплую куртку болты нашлись в поклаже вороного Луинрилло. Целая дюжина.
- Нельо, по такому случаю свари кулеш с колбасой. Я быстро арбалет соберу – и завтра будем со свежим мясом.
Анар уходил с прозрачно-зеленоватого неба, обещая холодную ночь.
Маэдрос поставил на одеяло между собой и братом шкатулку Арафинвэ. Хлынувший из нее свет превратил полянку в островок среди синеющих сумерек.
- На голове Моринготто они едва мерцали. И отливали багровым… Этот идиот однажды даже снял ее и все предлагал мне попробовать коснуться камней. Я чувствовал, что он тут же отдернет свое колесо от моей руки. Потому даже не попытался. Но сильмариллы, как мне показалось, засветились чуть ярче.
- Показалось?
- У меня все в глазах тогда двоилось, и кляксы серые плавали вперемежку с зелеными.
Макалаурэ сжал ладонь брата, и древний свет пронизал их сомкнутые руки.
- Давай спать. Завтра надо переправиться через реку и доехать до перешейка между озерами.
Когда Маэдрос прятал шкатулку под свертки с одеждой, ему показалось, что в зарослях сверкнули желтые глаза. Но сколько ни вслушивался, не почувствовал чужого присутствия.
В Озерном краю царила промозглая зима. Мелкий дождь и липкий туман заслоняли окрестные леса, настойчиво напоминая земли за Рамдалом. С костром приходилось возиться подолгу – даже изрядная кучка бересты с трудом заставляла огонек вгрызаться в мокрый хворост. На дневках сушили куртки и обувь. Плащи так и оставались влажными, но все же грели. Кони старательно разыскивали более-менее съедобную траву и недовольно посматривали на Феанарионов. Пришлось развязать сумку с зерном.
Первый снежный заряд встретил у обширных сырых ельников. Сукно и мех тут же покрылись ломкой коркой.
- Нельо, салфетка мамина у тебя далеко? Надо остановиться и все высушить, а то замерзнем скоро.
Шалаш они отыскали еще до сумерек. Но пришлось повозиться, закидывая свежим лапником дыры в кровле и оголившуюся сквозь сухие иглы землю внутри. Кони нашли затишье между густыми высокими деревьями. Вот с дровами проблема не возникла. Стволы древних елей оказались покрытыми сухими сучьями почти до корней.
Мэдрос взвесил на руке две саквы:
- Дело выглядит так, что от хлеба нам придется отказаться совсем.
- Мяса и сухих фруктов тоже не густо. И охоты пока не предвидится. В этом лесу не гулял никто крупнее белок с того дня, как проклюнулись первые семена.
- Когда обогнем отрог, начнутся сосняки. Там что-нибудь добудем.
Воды из растопленного снега накипятили много – кони жадно вылизали из торбочек запаренное зерно.
Постелить одеяла пришлось одно на другое и завернуться вдвоем в оба плаща.
Наутро небо расчистилось, и снежок начал таять. Кони, поняв, что сегодня ничего кроме половинки лепешки не получат, отправились на прогалину поискать чего-нибудь съедобного.
Требовалось высушить всю мокрую одежду, потом надеть ее на себя и заняться тоже влажной сменной. А для этого натаскать побольше сушняка, снова намочив сапоги.
Со стоянки выехали в густом вязком тумане, оседавшем каплями на одежде и упряжи. С каждой задетой ветки осыпало холодными брызгами, заставлявшими коней дергать ушами.
- По такой погоде даже Моринготто орков в лес не гонял, - заметил Макалаурэ, смахивая с лица воду.
- Ну, нам Моринготто не указ!
Мелкий дождь, сменяющийся снегом, и непрерывный, хоть и несильный ветер сопровождали Феанарионов до самой подошвы холмов, что отделяла Озерный край от предгорных лесов. А когда спустились с них к равнине, то увидели серые пятна березовых колков на сплошной белизне.
Теперь требовалось рассчитывать свой путь так, чтоб каждый раз до темноты оказываться возле убежища. Хоть вьюки и заметно полегчали, кони на скудном пайке шли медленнее.
Макалаурэ надел подсохшие сапоги и набросил на крючки тетиву арбалета.
- Нельо, я пойду вон в тот березняк. Надо что-нибудь добыть на еду.
Старший кивнул и принялся разбрасывать внутри шалаша наломанные ветки.
Снег доставал до середины голени, требовалось неспешно ставить ногу. Если попадет под подошву запорошенная валежина – можно поскользнуться и здорово шлепнуться.
В молодом сосняке прошагал лось. Останавливался, скусывал мягкие верхушки. Несколько раз копнул снег и выбрал замерзшие грибы. Потом уверенно двинулся к далекому осиннику.
Лиса оставила витиеватую строчку следов, разыскивая мышиные гнезда.
Ястреб уронил с березы черные тетеревиные перья.
Макалаурэ посмотрел вверх. Тетерев был бы хорошей добычей. Сейчас эти птицы должны кормиться на не сильно заснеженных ягодниках. Значит надо повернуть к старым соснам, под которыми всегда растет брусника. Да и себе набрать ягод, чтоб бросить в кипяток…
Ланчук выскочил из приовражной уремы и замер посреди поляны, дергая ушами. Бока прошлогоднего олененка вздрагивали. Он явно только что пронесся опрометью через весь лес, спасаясь от кого-то.
Феанарион прислушался. Не слышно было ни загонной песни волчьего вожака, ни хруста веток под медвежьими лапами. Наверное, неудачно поохотилась рысь.
Олень стоял очень удобно для выстрела. И болт свалил животное раньше, чем оно почувствовало удар под лопатку. Что же, если рысь продолжает выслеживать добычу, ей достанутся ноги и голова, а также легкие. Шкуру тоже придется бросить.
- Нельо!
- С добычей? – Старший поднялся с прикрытого плащом бревна.
- Три перехода можем питаться этим. А хлебом неплохо бы поделиться с конями.
Кусочки мяса на прутиках были щедро подсолены и даже посыпаны сухим базиликом. В походах по Эндорэ случалось есть и без соли.
Старую дорогу приходилось угадывать под нетронутой пеленой. Один раз вышли к ручью – и оказались над омутом. Потратили немало времени, чтоб вернуться к броду. Наткнулись на упавшую летом сосну, переломавшую и пригнувшую молодые деревья как раз поперек тропы. Само дерево перерубить даже не пытались. Посбивали сучья так, чтоб кони смогли перепрыгнуть, и оттащили в сторону, расчистив прогалинку.
Макалаурэ снова удачно поохотился. Когда вернулся с пятком тетеревиных петухов, застал брата за устройством костра. Маэдрос бросал на торчащий из снега пень собранные сушины и прыгал на них. Жерди с треском ломались.
Птицы полетели в снег.
- Помочь?!
Линдо вытащил корявый стволик ольхи, положил на пень, прыгнул… и едва устоял, отброшенный упругим толчком.
- Отощал, братец?
- А ты сколько дырок новых в поясе проколол?
- Две, Кано. Только ты забыл, что ногами надо ударить, а не просто придти на деревяшку.
Со второй попытка ольха покорно сломалась пополам.
У высокого огня сушились обмотки, куртки, нижние рубашки.
- Все, что сейчас на нас, придется отстирывать целый день.
- В Форменосе не надо рубить дрова и таскать воду для стирки. Давай, Кано, выпей отвар, пока горячий.
- Знаешь, как я мечтаю отмыться? Наверное, кусок мыла изведу. А на тебя придется потратить два, на такую сторожевую башню!
Пальцы протеза стиснули левое запястье Макалаурэ, а живая рука придавила к одеялу второе.
- Это так ты уважаешь своего старшего брата, мастер Свистулькин?!
Линдо мгновенно поджал ноги – и Старший откатился к самому огню.
- Уважаю! Но младших тоже ценить надо!
Лошади, общипывавшие сухие листья со старого дуба, с интересом скосили глаза.
В этот момент сломалась перегоревшая жердь, и костер угрожающе накренился. Феанарионы бросились его поправлять, чтоб головешки не попали на развешанную одежду.
Потом сидели, прижавшись друг к другу и по очереди отрезали от парящей тетеревиной тушки кусочки мяса.
Снег под копытами тихонько поскрипывал.
Мороз осадил влагу, и на бледно-голубом небе обозначились серой зубчатой линией горы.
- Как думаешь, за пять дней доберемся?
- Должны. Только Сосновый кряж придется объезжать понизу, - погладив по носу Юлинью, заметил Маэдрос. – Там всегда текла вода. Осыпь может обледенеть.
Снегу в долине уже насыпало по колени. В ложбинах иной раз доставало до середины бедра. Непривычные кони оступались на невидимых кочках и камнях. Феанарионы по очереди возглавляли караван, стараясь ногами почувствовать неровности. Одно дело, если в рыхлый нанос упадет эльда. Поскользнувшийся конь может сломать ногу.
Несколько раз проваливались сквозь тонкий лед быстрых ручьев. На стоянке первым делом разувались, чтоб не поморозить ноги.
Никакой живности больше не попадалось. Лошадям доставалось по трети обычной походной порции корма. Сами обходились кусочком вяленого мяса в полладони величиной.
На четвертый из отмеренных дней саквы практически опустели. К тому же начался все усиливающийся снегопад. Но сквозь него совсем близко виделся поросший соснами отрог. За ним уже начинался березовый лес, примыкавший к подъему на крепостной уступ.
Укрытие на ночь пришлось наскоро собирать самим из обломанных ветром кривых сосновых сучьев. Рыхлую кровлю закидали снегом, стараясь нагрести побольше. Несмотря на сумерки, поднимался ветер, развести костер нечего было и думать.
Скоро вниз посыпались лавинки с мечущихся ветвей.
- Не знаю, как мамины кони, а нашим стоит пожертвовать одеяла, - твердо сказал Маэдрос. – Нам спать не придется.
Шершавые от набившихся еловых иголок одеяла притянули подпругами. Сами забрались в снежную нору и, прижавшись потеснее, завернулись в оба плаща.
…Макалаурэ чувствовал, что захлебывается. Вода была почему-то тепловатой и сухой, но вдохнуть не удавалось. Он с трудом отгреб захлестывающую пену, рванулся вверх… и наткнулся лицом на упругие иглы. Рука брата бессильно соскользнула с плеч.
Непроглядная темнота и нечем дышать. Завалило в шахте?..
Завалило снегом!
Линдо с силой толкнул обеими ногами рыхлую массу там, где был вход в нору. Снег подался совсем немного, словно болотный ил. В глазах потемнело.
Поджав ноги и перекатившись через колени, Макалаурэ принялся разгребать завал. Холодная масса набивалась в рукава и за шиворот.
Первый глоток морозного воздуха чуть не свалил плашмя, закружились перед глазами зеленые и золотые искры. Отбросив, наконец, нанос, Линдо заполз обратно и повернул брата головой к проему.
- Нельо! Да Нельо, же!
Тот судорожно вздохнул несколько раз, потерся щекой о поддерживающую его руку.
- Что ты, Кано?.. Голова трещит, наверное, и ты слышишь, как…
- Нас засыпало тут вон на половину моего роста. Могли задохнуться.
Маэдрос потер здоровой рукой висок.
- Это я пень, Кано. Должен был помнить, что надо палкой дырки протыкать. Но как это вышло, что мы вдвоем заснули?.. Да ты весь мокрый! Переоденься быстро!
- Наверное, хватит сидеть, - натягивая на себя сухую рубашку, - пробормотал Макалаурэ. – Если засыпало так быстро, то снегу навалит выше пояса. Чем раньше выйдем, тем легче доберемся. Тут уже рукой подать.
- Это летом рукой… а сейчас придется ноги выдирать из наносов. Но ты прав. Дождемся, пока заметет совсем. Складывай все, а я пойду за лошадьми. Руки отошли?
- Нормально.
Кони стояли за шалашом, прижавшись боками. Их засыпало так, что пришлось сбрасывать снег со спин сосновой веткой.
- Ну, веселее! Если не будем раскисать, то ужин у вас состоится под крышей.
Те смотрели грустно и недоверчиво. Видимо, решили, что снег – это навечно.
Полы плащей трепались, заставляя пошатываться, когда вьючили саквы. Наученные зимами Эндорэ, Феанарионы стянули суконное полотно на талии поясами с курток и туго завязали шнурки капюшонов.
В сосняке ветер свистел между стволами. На открытом месте сразу ударил навстречу штормовой волной. Вокруг не было ни верха, ни низа. Если бы не природное чувство направления, братья тут же потерялись бы в этой круговерти. Кони послушно шли за натянутыми поводами, сами не пытаясь искать дорогу.
Снег налипал на разгоряченную кожу, холодил, а потом жег. Каждый шаг давался с трудом, как по вязкому болоту. Руки стыли, а рубашки липли к спинам. Хотелось дышать глубоко и часто, открытым ртом.
- Кано!
- То слабого доля -
Надежды обман.
Победа - иль в поле
Безвестный курган!
Макалаурэ проговаривал слова навстречу ветру.
Мы кровью умылись,
Но вера крепка.
Пусть лошади в мыле -
Мы живы пока!
Пусть жизнь нас бросала,
И схватка не в мочь.
Березка босая
Да темная ночь...
И снова не прячем
Звезду над собой.
Мы живы и, значит,
Не кончился бой!
Из белого месива выступила как раз березка. Что это: все еще кряж или уже лес у подошвы? Идти надо именно туда, мимо этого дерева, и мимо следующего… а теперь в пустоту, но именно туда, так подсказывает память всего тела…
То, что они немного сбились с тропы, подсказали растаращившие навстречу корявые ветки дикие сливы. Но это уже конец пути, надо принять налево и подниматься, держа заросли по правую руку.
Ворота надвинулись из белых струй. Феанарионы переглянулись – добрались ведь! Алассэ и Юлинья потянули вперед, тоже не веря, что ледяная трясина кончилась.
Засов морозом прихватило к пробоям. Маэдрос с силой ударил протезом по торцу. Вдвоем они вытащили металлический стержень и открыли калитку.
Двор замело выше колена. Кони разочарованно замотали головами.
Старший расстегнул свою правую сакву. Держа в руках шкатулку, он пошел, расшвыривая снег коленями, к древним вязам. Макалаурэ шагал рядом.
- Король наш и отец нашего отца! Мы вернули украденный свет и нашу честь!
Метель превратилась в струи золота и серебра, летящие мимо двух воинов.
Аласээ и Юлинья сразу набросились на сено в своих кормушках. Урулассэ и Луинрилло понюхали было с сомнением хрустящие стебли, но тут же поняли, что это именно трава и принялись громко жевать. В поилку из трубы сперва лишь закапало. Но после хорошего удара протезом выскочили несколько кусочков льда, и потекла тепловатая вода.
- Отдыхайте. Тут в общем прохладно, но скоро надышите, - пообещал коням Макалаурэ, закрывая двери.
Саквы бросили на пол в холле.
В тепле сразу пробило крупной дрожью, стоило расстегнуть пояса. Застывшие ноги слишком жестко касались каменных ступеней, шаги сухо отдавались между стенами.
В большом зале Маэдрос поставил открытую шкатулку на конец стола. Оба встали неподвижно, глядя поверх темных лакированных досок. С плащей на пол с громкими щелчками падали тяжелые капли.
Разбирать поклажу не было сил. Хотелось улечься тут же, на вытертом сером ковре. И трясло все сильнее.
- Нальем воды в купальню? – предложил Линдо.
- А не заснем в воде?
- Начнем тонуть – проснемся!
Горячая подземная вода быстро выгнала застывшую в трубах. Но Феанарионы сперва подержали руки и ноги в прохладной. Если сунуться сразу в желанное тепло, кости заноют и появятся маленькие синячки прямо под кожей. Когда почувствовали, что дрожь отпустила, сползли в купальню.
Пузырьки лопались, наполняя комнату кисловато-содовым запахом. Желания шевелиться не было.
- Вот еще полежим, и сосновые семена в волосах начнут прорастать, - с закрытыми глазами произнес Макалаурэ.
- Расплетайся сам. Боюсь, что на моей голове может укорениться ольха, - Маэдрос держал на ладони извлеченную из волос сережку.
- Под ольхами обычно растет малина. Сможешь прямо в чашку стряхивать спелые ягоды.
Но прежде героическим усилием вылезли из разнеживающей воды и достали с полок мыло и мочалки. Ожесточенно терли друг друга, сдирая грязь с запахом сырого дыма, лошадиного пота, хвои. Потом промыли, наконец, ставшие жесткими от корней волосы.
Тянуло прилечь прямо тут, хоть на полотенце. Однако вода, освежив, разбудила голод.
- Неужто решишься что-то готовить, мой комендант?
Макалаурэ полазал по буфету и поставил на стол тарелку с засохшими обломками лепешек. Этими кусочками и поужинали, макая их в налитую прямо из трубы горячую воду.
- Теперь и спать…
- Нельо, можно, я у тебя лягу?
- Заодно дотащишь меня до постели.
Феанаро в свое время сделал широкими кровати не только для беспокойного Карнистира и почти всегда засыпавших вместе близнецов. Постоянно обсуждавшие свои дневные дела в постели сыновья не бросили этой привычки и став взрослыми. Потому Феанарионы разместились вдвоем куда удобнее, чем в придорожных шалашах. Макалаурэ только прихватил из своей комнаты еще одно одеяло.
- Нельо, - Линдо, раздергивавший занавеси на окне, обернулся. – Метель кончилась. Совсем. Звезды видно.
Он кулаком подбил подушку и вытянул гудящие ноги. В слабом свете можно было разглядеть нарисованные на потолке ветви Тельпериона и Лаурелин. Во врезанных в штукатурку кусочках смальты мерцали искорки.
- Неужели дома? А, Нельо?
Маэдрос уже спал, подсунув под свою подушку правую руку.
… Макалаурэ стоял у стола в большом зале. Но теперь они с Майтимо были там не вдвоем. Тьелкормо, смотрел на сильмариллы, положив ладонь между ушами Хуана. Карнистир скрестил руки на груди, Куруфинвэ засунул большие пальцы за пояс. Близнецы сцепились локтями. Финвэ обнимал за плечи Феанаро. Тот медленно поднял голову:
- Это МЫ поклялись вернуть сильмариллы и охранять их от жадных и тупых. ОНИ не обещали нам ничего, кроме вечного преследования.
- Мы не дождемся вас?!
- Запомните: сильмариллы впитывают любую энергию.
Феанаро шагнул к дверям, увлекая за собой короля. Тьелкормо, прежде чем скрыться за створкой, задорно подмигнул старшим братьям. Карнистир отсалютовал стиснутым кулаком. Куруфинвэ коротко кивнул. Близнецы дружно помахали ладошками…
- Нельо…
- Что?
Маэдрос сидел на постели. Между занавесями вливался серый свет.
- Желудок тянет – так есть охота, - признался Старший.
- Нельо, я видел во сне, будто там, в зале собрались все. Феанаро, братья. Даже дед…
Нельяфинвэ разом оказался на ногах:
- Вот вчера пнями оказались мы оба! Пошли быстрее!
Феанарионы вбежали в зал как спали – в одних коротких штанах.
Камни по-прежнему сияли, выхватывая из полумрака стулья у стола, стены, резные балки на потолке.
Маэдрос взял шкатулку.
«Мы больше не должны их нигде оставлять. Даже в сокровищнице. Они однажды могут… пропасть, как тогда. А нам скажут, что не устерегли».
Макалаурэ снова провел ладонью над камнями:
«Вправим во что-то?».
Старший скривил губы:
«Носить их после Моринготто? И этих… дориатских… Нет, просто положим в поясные сумки. Пока живы – не отберут».
Шкатулка стояла на кухонном столе, пока Макалаурэ наскоро забалтывал блины, а Маэдрос бегал в погреб за углем, потом за салом и колбасой.
Горячее разымчивое тесто хорошо глоталось почти без помощи зубов. Успокоив скулящие желудки и пару раз обжегши языки, Феанарионы приступили к спокойному насыщению. Сперва заворачивали в блин ломтики колбасы, а потом, разлив по чашкам настой на листьях кипрея и липовом цвете, мазали уцелевшие мучные изделия земляничным вареньем.
Когда две тарелки и две чашки оказались на сушилке, Макалаурэ потянулся:
- Еще бы поспать! Но надо разобрать сумки и постирать все.
- Сперва проведать коней. Они наверняка все сено съели. И вычистить их пора.
- Ты пойдешь к лошадям, пока я тут возиться буду?
- Нет, Кано. Только вместе.
«Если сейчас уберем в сумки»…
«Я не хочу, вернувшись, увидеть тебя на полу, как деда Финвэ. А ты, безусловно, не желал бы найти меня».
«Берем с собой мечи?».
«Думаю, пока не надо».
Кони действительно сжевали все, что было в кормушках и даже подобрали по краям подстилку. Середка каждого стойла была прикатана – отлеживались, давая отдых набитым бабкам. Видимо по паре охапок сухой травы для них были тем же, чем для самих Феанарионов вчерашние корки. Четыре пары темно-лиловых глаз внимательно следили, сколько насыпано зерна в бочку с кипятком. И потом носы лезли в ведра, когда те опрокидывали в кормушки.
- Отъедайтесь пока. Вечером вас вычистим. Ну и можете по снегу покататься.
С багажом, конечно, можно было не торопиться. Только арбалет освободить от тетивы, чтоб не ослабела дуга. Но Феанарионов одолевало ощущение уходящего времени. Потому сумки разобрали, вытрясли у крыльца и повесили сушиться в нижней мастерской.
Одежда, плащи, одеяла пахли дальней дорогой: сыростью, лесом, дымом. Со всего сыпалась хвоя, чешуйки сосновой коры, высохшие стебельки мха.
- Мамину карту я уберу в библиотеку, Нельо.
- Заверни во что-нибудь, чтоб не выцвела.
Пообедали овощами из погреба, потушенными с вяленым мясом.
Кони и впрямь всласть покатались по рыхлому снегу у конюшен, разминая натруженные спины. Однако чистить их пришлось до сумерек, помогая щеткам ножами, чтоб соскрести сосновую смолу.
Желания пробежаться не проявили даже Юлинья и Алассэ – покосились на открытую дверь и обернулись к кормушкам. Путь от Валмара утолил их жажду приключений надолго.
«Спать теперь так и будем в одной комнате, Нельо?», - Макалаурэ поставил на стол сковороду жареной колбасы.
«Наверное, нет. Все же не стоит настораживать тех, кто за нами наблюдает. Но двери оставляем открытыми».
Буран действительно как отрезало в первую же ночь. На белесом небе не появлялось ни облачка. Снег во дворе звенел под ногами.
- А ведь скоро Середина Зимы, - заметил Макалаурэ, глянув на заснеженный круг световых часов. Это устройство они соорудили еще весной. – Смотри, тень почти упирается в самый ближний столбик.
- Отпразднуем и начнем рубить деревья для зимовушки.
- Тогда надо уже сходить отыскать подходящие... Линдо передернул плечами. – Лишь бы мама не вздумала приехать к нам .
- Нет, до весны она точно не поедет. Мы вроде бы хорошо договорились.
- Выходит, зря отложили для вывоза плотницкий инструмент.
- Его у нас хватало на сотню строителей. Отберем нужное себе, а остальное пусть везут на Тол Эрессеа.
Мороз осадил порошу прикрыв сугробы плотной коркой. Ногу приходилось на каждом шаге вытаскивать прямо вверх, чтоб не спотыкаться.
Феанарионы бродили среди сосен, высматривая такие, чтоб не были слишком тонкими для вытесывания угловых «чашек», но и по силам им двоим. Еще надо было рассчитать падение ствола на более-менее чистое от подлеска место.
Собственно много деревьев губить и не требовалось. На северном пограничье такие укрытия делались из двух срубов под низкой кровлей. В переднем от входной двери хранилась утварь, не требующая тепла, во втором, с единственным окошком, выкладывался камелек, да к стенам прибивались широкие лавки.
Большим затруднением было расстояние до обозначенной границы «владений». «Половину дневного пути верхом» на повозке с грузом можно одолеть только за полный день. Потом обратно в крепость, где решили сложить бревна на сушку. И поскольку ночевать полагалось только за стенами, времени на работу оставалось совсем чуть-чуть. Даже если забросить все остальные дела, избушка будет готова только к самому концу осени.
В Форменос возвращались вымотанные.С трудом отмывали руки от сосновой смолы, наскоро ужинали. Кони, таскавшие бревна по снегу, тоже уставали так, что есть начинали только к утру. К тому же ясная погода сменилась ветреными ночными снегопадами, засыпавшими пробитую тропу. Последние лесины привезли, когда уже основательно мело.
Шагая впереди коней, Феанарионы ощущали тепло, исходящее от поясных сумок. Встречный ветер был не в силах выдувать его из-под курток.
Когда раздали зерно и накидали в кормушки сено, по предгорьям снова бесился буран.
- Нельо, тесто я тебе, конечно не доверю. Но вот в погреб и кладовую гонять буду беспощадно.
- Командуй. Впрочем, я уже знаю, что вместе с абрикосами и изюмом мне следует принести окорок.
- И копченые ребра не забудь. Да, еще моркови, свеклы, репы…
- Тогда надо взять коня под вьюки.
Младший замахнулся испачканным в муке кулаком.
Уходя тогда из Амана, они и не подумали забирать с собой такую мелочь, как праздничные украшения. «Проститесь с богатствами, но возьмите мечи!», - призвал Феанаро. Оружие и инструменты необходимы были в пустынных землях. А радующие глаз вещицы всегда можно наделать заново.
В большом зале Феанарионы развесили звенящие гирлянды из металлических пластин и мерцающих камешков. На стол поставили пять многоцветных светильников. И положили на красную салфетку сильмариллы.
Вот только занят оказался лишь самый уголок на верхнем конце. Братья сели на свои прежние места – справа от стула Феанаро.
Чуть слышно позванивало серебро гирлянд, вкусный парок поднимался над миской с тушеной свининой, смешивался с ароматом миндаля от пирога. Светильники загнали зимние тени по углам, и слишком хорошо было видно, насколько пуст зал.
Напротив, рядом с королем, должен был бы сейчас сидеть Тьелкормо, а возле его локтя торчать остроухая голова Хуана.
Рядом Морьо – по своему странному пристрастию к кисло-горько-соленому уже придвигает к тарелке горчицу и сливовый соус. Два его волкодава разлеглись у стены: подойдут, если только позовет сам.
Курво вот тут, рядом с Макалаурэ. Рассматривает чернение на ручке вилки и, кажется, уже задумал сделать новые, с другим узором.
А левее его близнецы. Их долго пытались рассаживать между старшими братьями – для большего порядка. Но бросили это дело еще когда младшим едва исполнилось по три года. Они вроде бы сидели смирно и ковырялись в тарелках. Однако стоило отвлечься от слежения за одним из них, как тот мгновенно нырял под стол и появлялся на одном стуле с братом. Если кто-то пытался вернуть переселенца на место – рисковал быть укушенным или пнутым. Потому их оставили в покое в расчете, что с возрастом они перестанут опрокидывать на себя свои и чужие тарелки и строить замки из птичьих костей.
В Форменосе они вели себя почти как взрослые. Сейчас бы все же потихоньку толкались и фыркали над чем-то неведомым остальным.
И дальше, до самых дверей усаживались бы за стол мастера – главы новых, форменосских цехов. Сперва голоса привычно-сдержанны, потом разговоры и смех становятся громче. И только когда дед-король встанет с кубком в руке, все замолчат и обернутся к нему…
- Кано…
Маэдрос поднялся, держа за тонкую ножку хрустальный бокал. Один из тех, что сам огранил когда-то.
- Там, в Эндорэ, зима переломилась. Мы с тобой… живы, а Моринготто сгинул! Пусть же возвращенные камни светят всем, кто ушел отсюда сражаться! Это они победили Врага! Слава им! Слава королю Финвэ – он будет всегда нашим королем! Слава отцу нашему, великому Феанаро, что смог совершить недоступное Стихиям! Слава нашим братьям, их воинам и мастерам! Слава кхазад и эдайн, что шли и совершали вместе с нами!
Макалауре вскочил с бокалом в руке. Свет сильмариллов, пронизав красное вино, лег на лица братьев отблеском далекого восхода.
Они смотрели друг на друга, и им казалось, что встали вокруг все, что ушли в Мандос, исчезли на неведомых Путях или остались в Эндорэ – снова сражаться и строить.
