Итак, Вингилот бросил якорь в заливе Эльдамара. Далее:
Then Earendil, first of living Men, landed on the immortal shores; and he spoke there to Elwing and to those that were with him, and they were three mariners who had sailed all the seas besides him: Falathar, Erellont, and Aerandir were their names. And Earendil said to them: ‘Here none but myself shall set foot, lest you fall under the wrath of the Valar. But that peril I will take on myself alone, for the sake of the Two Kindreds.’
But Elwing answered: ‘Then would our paths be sundered for ever; but all thy perils I will take on myself also.’ And she leaped into the white foam and ran towards him; but Earendil was sorrowful, for he feared the anger of the Lords of the West upon any of Middle-earth that should dare to pass the leaguer of Aman. And there they bade farewell to the companions of their voyage, and were taken from them for ever.
Then Earendil said to Elwing: ‘Await me here; for one only may bring the message that it is my fate to bear.’ And he went up alone into the land, and came into the Calacirya, and it seemed to him empty and silent; for even as Morgoth and Ungoliant came in ages past, so now Eärendil had come at a time of festival, and wellnigh all the Elvenfolk were gone to Valimar, or were gathered in the halls of Manwë upon Taniquetil, and few were left to keep watch upon the walls of Tirion.
But some there were who saw him from afar, and the great light that he bore; and they went in haste to Valimar. But Earendil climbed the green hill of Túna and found it bare; and he entered into the streets of Tirion, and they were empty; and his heart was heavy, for he feared that some evil had come even to the Blessed Realm. He walked in the deserted ways of Tirion, and the dust upon his raiment and his shoes was a dust of diamonds, and he shone and glistened as he climbed the long white stairs. And he called aloud in many tongues, both of Elves and Men, but there were none to answer him. Therefore he turned back at last towards the sea; but even as he took the shoreward road one stood upon the hill and called to him in a great voice, crying:
‘Hail Eärendil, of mariners most renowned, the looked for that cometh at unawares, the longed for that cometh beyond hope! Hail Earendil, bearer of light before the Sun and Moon! Splendour of the Children of Earth, star in the darkness, jewel in the sunset, radiant in the morning!’
That voice was the voice of Eönwë, herald of Manwë, and he came from Valimar, and summoned Earendil to come before the Powers of Arda. And Earendil went into Valinor and to the halls of Valimar, and never again set foot upon the lands of Men. Then the Valar took counsel together, and they summoned Ulmo from the deeps of the sea; and Earendil stood before their faces, and delivered the errand of the Two Kindreds. Pardon he asked for the Noldor and pity for their great sorrows, and mercy upon Men and Elves and succour in their need. And his prayer was granted.
It is told among the Elves that after Earendil had departed, seeking Elwing his wife, Mandos spoke concerning his fate; and he said: ‘Shall mortal Man step living upon the undying lands, and yet live?’ But Ulmo said: ‘For this he was born into the world. And say unto me: whether is he Earendil Tuor's son of the line of Hador, or the son of Idril, Turgon's daughter, of the Elven-house of Finwë?’ And Mandos answered: ‘Equally the Noldor, who went wilfully into exile, may not return hither.’
But when all was spoken, Manwë gave judgement, and he said: ‘In this matter the power of doom is given to me. The peril that he ventured for love of the Two Kindreds shall not fall upon Earendil, nor shall it fall upon Elwing his wife, who entered into peril for love of him; but they shall not walk again ever among Elves or Men in the Outer Lands. And this is my decree concerning them: to Earendil and to Elwing, and to their sons, shall be given leave each to choose freely to which kindred their fates shall be joined, and under which kindred they shall be judged.’
Now when Earendil was long time gone Elwing became lonely and afraid; and wandering by the margin of the sea she came near to Alqualondë, where lay the Telerin fleets. There the Teleri befriended her, and they listened to her tales of Doriath and Gondolin and the griefs of Beleriand, and they were filled with pity and wonder; and there Earendil returning found her, at the Haven of the Swans. But ere long they were summoned to Valimar; and there the decree of the Elder King was declared to them.
Тогда Эарендил, первый из живущих людей, высадился на бессмертных берегах; и он говорил там с Элвинг и с теми, кто был с ним, и они были тремя мореплавателями, которые плавали по всем морям рядом с ним: Фалатар, Эреллонт и Аэрандир были их имена. И Эарендил сказал им:
- Сюда никто, кроме меня, не ступит ногой, чтобы вы не попали под гнев валар. Но эту опасность я возьму на себя один, ради Двух Родов.
Но Элвинг ответила:
- Тогда будут наши пути разделены навсегда; но все твои опасности я возьму на себя также.
И она прыгнула в белую пену и побежала к нему; но Эарендил был опечален, ибо он боялся гнева Владык Запада на любого из Средиземья, кто дерзнул бы пройти осаду Амана. И там они простились со спутниками своего путешествия и были взяты от них навсегда.
Тогда Эарендил сказал Элвинг:
- Жди меня здесь; ибо один только может [одному только позволено] принести весть, которую моя судьба нести.
И он отправился один в землю и пришел в Калакирию, и она показалась ему пустой и безмолвной; ибо точно как Моргот и Унголиант приходили в века прошедшие, так теперь Эарендил пришел во время праздника, и почти весь эльфийский народ ушел в Валимар или был собран в чертогах Манвэ на Таникветиле, и немногие были оставлены, чтобы держать дозор на стенах Тириона.
Но некоторые там были, кто видел его издалека и великий свет, который он нес; и они пошли в спешке в Валимар. Но Эарендил взобрался на зеленый холм Туны и нашел его пустынным; и он вошел на улицы Тириона, и они были пусты; и его сердце было тяжело, ибо он боялся, что некое зло пришло даже в Благословенное Королевство. Он шел пустынными путями Тириона, и пыль на его одеянии и башмаках была алмазной пылью, и он сиял и блестел, как он поднимался длинными белыми лестницами. И он звал громко на многих языках, равно эльфов и людей, но там не было никого отвечать ему. Поэтому он повернул наконец обратно к морю; но именно когда он пошел по дороге в сторону берега, некто стоял на холме и звал его громким голосом, крича:
- Привет Эарендилу, из мореплавателей самому прославленному, ожидаемому, что приходит неожиданно, желанному, что приходит сверх пределов надежды! Привет Эарендилу, носителя света [который был] прежде Солнца и Луны! Блеск/великолепие Детей Земли, звезда во тьме, драгоценный камень на закате, сияющий утром!
Этот голос был голос Эонвэ, вестника Манвэ, и он пришел из Валимара и призвал Эарендила прийти пред Силы/Власти Арды. И Эарендил отправился в Валинор и в чертоги Валимара, и никогда снова не ступал ногой на земли людей. Тогда валар держали совет вместе, и они призвали Ульмо из глубин моря; и Эарендил стоял перед их лицами и передал поручение Двух Родов. Прощения он просил для нолдор и жалости к их великим печалям, и милосердия к людям и эльфам, и помощи в их нужде. И его мольба была удовлетворена.
Говорится среди эльфов, что после того, как Эарендил ушел, ища Элвинг, свою жену, Мандос говорил касаемо его судьбы; и он сказал:
- Смертный человек ступит ли живущий на бессмертные земли и все же [продолжит быть] живым?
Но Ульмо сказал:
- Для этого он был рожден в мир. И скажи мне: который из двух он, Эарендил ли, сын Туора из рода Хадора, или сын Идриль, дочери Тургона, из эльфийского дома Финвэ?
И Мандос ответил:
- Равно и нолдор, кто пошел самовольно в изгнание, не могут [им не позволено] вернуться сюда.
Но когда все было сказано, Манвэ дал решение, и он сказал:
- В этой материи сила/власть судьбы дана мне. Опасность, на которую он отважился из любви к Двум Родам, не падет на Эарендила, равно не падет она на Элвинг, его жену, которая вошла в опасность из любви к нему; но они не будут ходить снова когда-либо среди эльфов или людей во Внешних Землях. И се мой указ касаемо них: Эарендилу и Элвинг, и их сыновьям будет дано позволение каждому выбирать свободно, к какому роду их судьбы будут присоединены и сообразно какому роду они будут судимы.
Теперь, когда Эарендил давно ушел, Элвинг стала одинока и испугана; и, скитаясь по кромке моря, она пришли близко к Альквалондэ, где лежал тэлерский флот. Там тэлери приветили ее, и они слушали ее истории о Дориате и Гондолине, и горестях Белерианда, и они были наполнены жалостью и удивлением; и там Эарендил, вернувшись, нашел ее, в Гавани Лебедей. Но невдолге они были призваны в Валимар; и там указ Старшего Короля был объявлен им.
