***
Пес Хуан лежал у порога закрытой двери и думал. По ту сторону двери были покои Лютиэн. Хуан мог заходить туда — сначала воспитанно поскребя лапой резную филенку, чтобы получить разрешение — но сегодня Лютиэн снова не хотела никого видеть. И даже когда она соглашалась впустить Хуана и разговаривала с ним, чаще всего она бывала печальна. Пес слушал ее сетования, и мысли одна за другой теснились в его голове. Он считал Лютиэн до некоторой степени своей хозяйкой — разумеется, после хозяина и не в ущерб ему. Он уже выполнял ее мелкие просьбы, и она хвалила его догадливость. Хуану это было приятно, и он старался радовать ее, чем мог. Хозяйка жаловалась на одиночество и заточение. Хуан принес ей из леса мышь — настоящую, живую и здоровую. Он рассчитывал, что это повеселит хозяйку, ведь с мышью можно было играть. Однако хозяйка вспрыгнула на стол и сидела там, отказываясь спускаться, и Хуан унес мышь обратно. Наверное, хозяйка не любила мышей. Может, хомяк понравился бы ей больше, но хомяки уже спали. Белки, может, тоже подошли бы, но ловить их Хуан не умел, зайцам же не доверял — они были глупые. Поэтому он взялся развлекать хозяйку сам, прыгать по ее знаку через кочергу, ходить на задних лапах и даже вертеться, пытаясь поймать себя за хвост, словно несмышленый щенок. Это помогало развеять ее тоску, но ненадолго.
Она горевала о Берене, который ушел куда-то далеко, и с ним приключилась беда. Кто такой был этот Берен, Хуан не знал — Лютиэн никогда о том не говорила, и пес искал ответ сам, как умел. Берен не ел мяса — значит, он не был хищным. Лютиэн встретила его в лесу, где он бродил как дикий, но потом он стал ее другом, и они гуляли в лесу вместе — значит, он был домашним или по меньшей мере ручным. Потом Тингол прогнал его. Вот имя Тингола было знакомо Хуану хорошо — хозяин говорил о нем много насмешливых и обидных слов, а значит, Тингол был плохой. Этот же плохой Тингол посадил хозяйку в дом на дереве, и Берен не пришел туда к ней — значит, он не умел лазить по деревьям.
Воображение рисовало Хуану большого барана то с черной, то с белой шерстью и почему-то с лицом Воплощенного вместо морды. Этот баран пасся на лесных полянках, получал из рук хозяйки кусочки подсоленного хлеба и яблоки и бодал деревья, чтобы ее порадовать. Хозяйка весело смеялась. Тингол, скверный эльф, топал ногами и кидал в барана камни, прогоняя его, и тот уходил прочь из леса и брел по зеленым холмам, опустив морду и кусая траву, все дальше и дальше. Печальная хозяйка смотрела ему вслед с вершины большого дерева, а где-то за холмами рыскали, поджидая барана, злые волки Саурона.
Да, теперь пес все видел ясно: любимый хозяйкин баран потерялся, ему грозила опасность. Нужно было найти его и вернуть. Хозяин, конечно, не будет против, ведь он и сам не любил ни волков, ни Саурона, ни Тингола, и если хозяйка перестанет плакать, ему это придется по нраву не меньше, чем Хуану.
Хуан обдумал все еще раз. До Волчьего острова не близко, и хозяин будет беспокоиться, куда запропастился его пес. С этим ничего поделать было нельзя. Хуан умел объяснить хозяину, что собирается отлучиться по своим делам. Но втолковать ему, что отлучка будет очень долгой — на это хозяйской сообразительности могло и не хватить. Что ж, придется ему поволноваться. Тем сильнее он обрадуется, когда Хуан вернется. Но оставалось еще самое главное — как опознать искомого барана? Ведь на острове их может быть несколько. Рассчитывать на запах не приходилось — вряд ли хозяйка хранила при себе клочок шерсти или что-нибудь в этом духе. Хуан задумчиво поскреб лапой за ухом. Может, пригнать сюда всех, которые там найдутся? Хозяйка уж отличит своего.
План был готов. Хуан решительно встряхнулся, мотая ушами так, что даже Лютиэн по ту сторону двери услышала это. Деловитой рысцой пес пробежал коридорами Нарготронда до ворот, а за воротами припустился во всю прыть. По деревянному мосту, по накатанной, мокрой после дождя дороге, прочь, на север, к Волчьему острову.
***
Холодная вода Сириона рябила под ветром, плескалась в берега, уже затянутые ледком. Иней покрывал весь мост, от перил до каменных опор. На мосту рядком лежали битые волки. Последнего, самого большого и злобного, Хуан держал зубами за горло, приготовляясь к расправе. Но волк вдруг извернулся, и вместо волчьей шерсти в пасти Хуана оказалось что-то непонятное и жесткое, вроде пучка лучинок. От неожиданности пес разжал зубы, и волк вывалился. Только это был уже не волк. Больше всего этот невиданный зверь напоминал бесхвостого бобра, но туловище его густо утыкивали невероятно длинные черно-белые иглы, и такой же колючий гребень тянулся вдоль хребта до самой морды. С какого боку ни пытался зайти Хуан, этот пестрый частокол неизменно оказывался у него перед носом. Зверь угрожающе топорщился, иглы разлетались во все стороны, как дротики. Хуан едва успевал уворачиваться. Позором было бы не справиться с этим непотребным ежом-переростком, но его буквально не за что было ухватить. Игла воткнулась — неглубоко, потому что шерсть задержала ее, но больно. А если бы в глаз? Хуан отпрянул. Зверь тут же воспользовался этим. По широкой дуге он обогнул противника, все время поворачиваясь к нему растопыренным колким веером, а потом побежал прочь, гремя иглами и что-то бурча на ходу. Хуан залаял ему вслед. Игла напомнила о себе, пришлось осторожно и аккуратно вытаскивать ее зубами.
Все же это, несомненно, была победа. Пусть врага не удалось уничтожить полностью, но он спасся позорным бегством, и поле битвы осталось за Хуаном. Теперь надо было искать барана. Хуан только спустился к Сириону, попить водички после стольких трудов, а затем принялся исследовать крепость.
***
Пес грустнел все сильнее. Кругом пахло только волками, а баранами не пахло вовсе. Нигде не попадалось ни раздвоенных заостренных отпечатков копыт, ни катышков, неизбежно отмечающих всякий бараний путь. А он еще беспокоился, что баранов будет много, мрачно думал Хуан, обходя постройку за постройкой. Собирался гнать в Нарготронд всех, которых найдет. Как же! Держи пасть шире! Найти бы хоть одного…
Хуан в очередной раз вышел в крепостной двор и остановился, соображая, что он уже осмотрел, а что еще нет. Хотя все это, наверное, не имело никакого значения. Хозяйкиного барана давно съели волки или даже сам Саурон…
Горько вздохнув, пес совсем повесил уши. И в этот самый миг одно из ушей уловило звук. Он был едва различим, и если бы не мертвая тишина пустой крепости, Хуан ни за что не заметил бы его. Прислушавшись еще раз, чтобы вернее определить направление, пес ринулся туда. Звук исходил из маленького оконца, почти отдушины, прорубленной у самой земли в стене одной из башен. Там, внутри, происходила какая-то возня, и оттуда пахло не только вездесущей волчиной. Этот другой запах определенно был Хуану знаком. Гавкнув в отдушину для острастки, Хуан заметался в поисках входа. Двери нашлись на противоположной стороне. По счастью, одна из массивных створок была приоткрыта. Пришлось еще побегать, прежде чем отыскался спуск в подвал. Тут было уже проще — дверь открывалась внутрь. Хуан слетел по ступенькам. Проникавшего через отдушину и через далекий дверной проем света хватало только, чтобы еле-еле рассеять тьму. На полу подвала происходила какая-то борьба; Хуан скорее учуял, чем углядел крупного волка. Шерсть сама поднялась дыбом, и, издав короткое рычание, Хуан пошел в атаку. Однако волк драться не пожелал. Оказавшись меж двух огней, он опрометью бросился наутек, хотя и заметно припадая на переднюю лапу. На полу остался эльф, тот самый, чей запах узнал Хуан, — это был Финрод. Он приготовлялся было отражать новое нападение, но пес подбежал, приветливо поскуливая, ткнулся носом, как следует облизал Финроду лицо. Тот протянул руку, ощупывая длинную жесткую шерсть.
— Хуан? — сказал он, потому что не знал других собак такой величины. — Как ты вовремя.
Здесь рядом был кто-то еще, Хуан чуял его запах и слышал дыхание, но раз это был не орк и не волк, с ним можно было и подождать. Финрод кое-как поднялся, и, позволив опираться на себя, пес повел его вон из подвала. Наверху Финрод устало опустился на пол у стены и сидел, приходя в себя. Он был гол, на его плече наливался багровым глубокий кровоточащий укус. Хуан принялся зализывать рану — это было лучшее средство, которое он знал для таких случаев. Финрод не возражал. Свободной рукой он гладил пса по голове, а потом, оглядевшись, спросил:
— А где твой хозяин?
Хуан посмотрел на него с укоризной — какого ответа он ждет от собаки?
— Ты здесь один? — удивленно спросил Финрод еще немного погодя.
Воплощенные пользовались разными словами и жестами, но за века, прожитые бок о бок, Хуан распознал и запомнил, что для всех их покачать головой сверху вниз означало «да», а из стороны в сторону — «нет». И Хуан несколько раз поднял и опустил морду.
— Жаль, — сказал Финрод и добавил тут же: — Ты очень умный пес и очень мне помог. Спасибо. Постой! — перебил он сам себя. — Там же в подвале Берен!
Хуан чуть не подпрыгнул от радости. Не может быть! Любимый хозяйкин баран, он рядом, он нашелся! И, лизнув Финрода еще пару раз, Хуан побежал обратно. Навстречу ему из подвала донесся заунывный вой. Это Берен, оставшись в одиночестве, складывал поминальную песню о добром эльфийском короле, и голос его искажался коварной пустотой подвала.
Баран был на месте, живой и довольно бодрый. Однако идти не мог, потому что был привязан за заднюю ногу. Справляться с железными цепями Хуан не умел и повернулся было, чтобы привести на помощь Финрода, но Финрод уже и сам спускался сюда. С грехом пополам цепь удалось выдернуть из стены, и они поднялись обратно в башню. Там у всех троих оказалось множество дел. Финрод сбивал камнем обрывки цепей. Хуан рыскал по помещениям башни — он знал, что Воплощенные не ходят голыми, особенно накануне зимы, и не умеют добывать еду одними только зубами и ногами. В большом зале на полу валялись двенадцать куч орочьих тряпок. Они пахли не только орками, но и эльфами, а одна из них — бараном, чей запах Хуан уже запомнил хорошо. А еще среди тряпья была целая сумка лембас, и она-то уж точно принадлежала эльфам. Хуан подцепил ее, понес назад и гордо сложил находку к ногам Финрода.
— Неужели она так и лежала все это время нетронутой?! — удивился тот. — Где ты ее нашел?
Хуан показал носом.
— Во, и одежда тут, — сказал Берен, входя в зал. — Даже ее не тронул никто. Это хорошо. А то я уж замерз совсем.
— Все-таки жаль, — говорил Финрод, разбирая орочье барахло, — что этот пес не умеет говорить. Мы, наверное, так никогда и не узнаем, что же тут случилось.
— И откуда он вообще тут взялся?
— Наверное, прибежал следом за нами из Нарготронда. Это пес моего кузена Келегорма.
— Один прибежал?
— Похоже, что да. Здесь больше никого нет. Это и странно. Даже не знаю, что думать.
— Думай не думай, а уходить отсюда надо.
Меж тем Хуан пристально рассматривал барана со всех сторон. Баран не имел рогов, ходил на задних ногах и вообще выглядел точь-в-точь как смертный. Но Хуана это не смущало. Мало ли кто как выглядит. Может, все это вообще морок и колдовство Саурона. Ну и что, что баран разговаривал и перевязывал Финроду укушенное плечо, действуя совсем как Воплощенный. Главное, что это и был любимый хозяйкин баран, Хуан шел сюда за ним и теперь должен был пригнать его обратно.
Закончив сборы, Финрод и Берен направились вон из крепости. Как положено пастуху, Хуан шел сзади. Но, перейдя мост, они повернули на север — совсем не туда, куда нужно. Хуан обежал их и встал поперек дороги. Этого всегда бывало достаточно, чтобы вернуть отбившуюся скотину. Но этот баран как ни в чем не бывало обогнул Хуана перед самым его носом, пока Финрод обходил сзади. Это было удивительно, и пес повторил трюк.
— Хуан, перестань! — сказал ему Финрод с укором. — Сейчас не время играться.
Еще чего, возмутился пес про себя. Да разве он играется?! Глупый Воплощенный, глупый баран! И Хуан преградил путь в третий раз и слегка поворчал на барана.
— Что ему нужно? — спросил Берен, остановившись.
— Не знаю. Может быть, он предупреждает о чем-то? Хуан, впереди какая-то опасность?
Да не было там никакой опасности! Иглистый зверь убежал так далеко, что и запах его давно развеялся, и вообще в округе не было никого крупнее и опаснее барсука, который копался в ближней лощине. Хуан вспомнил о жестах Воплощенных и повел головой вправо-влево.
— Тогда в чем же дело?!
Вместо ответа Хуан начал наступать на Берена, не сводя с него глаз и тихонько ворча.
— Да чего ты ко мне пристал?! — кричал Берен, поневоле пятясь. — Государь! Ты его вроде знаешь, чего он?!
— Хуан, прекрати! Брысь! — Финрод лихорадочно вспоминал, как отгоняют собак. — Кыш! Фу! Отойди! Не слушается…
— Бестолковый он какой-то! Ничего не понимает!
Финрод тоже ничего не понимал. Прежде пес никогда так себя не вел и до сих пор не выказывал Берену никакой враждебности.
От наскоков Финрода Хуан отмахивался хвостом, а в остальном пребывал глух к суете вокруг него. Баран уже шел куда надо, только пока еще задом наперед. Теперь нужно было развернуть его мордой в правильную сторону. Обычные приемы здесь не годились — от толчка лапами этот баран полетел бы кувырком. Но раз уж он ходил на одних только задних, передние его ноги болтались в воздухе самым удобным образом, чтобы за них хватать. Хуан так и сделал — схватил и потянул.
— Да он сбесился! Пусти, барбос!
— Похоже, ему нужен именно ты! — воскликнул Финрод. — На меня он совсем не обращает внимания.
— Зачем я ему сдался?! — кричал Берен через плечо.
— Не знаю. Но, кажется, он хочет, чтобы ты шел туда.
Наконец-то они начали что-то понимать! Хуан обернулся, чтобы покивать Финроду, пока тот не забыл, что сказал. Но для этого пришлось выпустить баранью ногу, и баран тут же встал носом обратно на север. И ведь они не прошли еще и ста ярдов! Пес вспомнил, сколько лиг до Нарготронда… нет, легче было бы пасти сотни обычных овец, чем одного этого дурного барана. Чем только он приглянулся хозяйке?! Хуан залаял на барана уже всерьез.
— Да чтоб тебя!
— Подожди, стой на месте! Я попробую с ним поговорить. Хуан, Хуан!
Пес покосился на барана — тот вроде стоял смирно — и взглянул на Финрода.
— Послушай, — Финрод заговорил очень медленно. — Тебе нужен Берен?
Хуан наклонил голову.
— Ты хочешь, чтобы он шел туда? — Финрод показал на юг.
«Да», — с жаром кивнул пес.
Финрод прикинул, куда мог бы лежать этот путь.
— В Нарготронд?
«Да, да!»
— Один?
Хуан возвел глаза, показывая, что ему все равно.
— Занятно. Может, там что-то случилось?
— Кабы так, он бы, государь, за тобой пришел. А я-то там зачем? И вообще нам в Ангбанд надо.
Зачем барану в Ангбанд? Его едва не съели здесь, а хозяйка горько плачет о нем в Нарготронде. Хуан предупреждающе заворчал.
— Ему не нравится, — сказал Финрод. — Хуан, может, ты нас пропустишь? Пожалуйста.
Пропускать Хуан отказался наотрез. Финрод торговался с ним еще битых полчаса, уговаривая и улещивая, и даже пытаясь подкупить лембас. Наконец Хуану надоело. Похоже, он рано обрадовался, понадеявшись на сообразительность Воплощенных. Финрод только притворялся, а на деле оказался таким же глупым, как баран. Сколько можно повторять одно и то же?! Пес раздраженно тявкнул, снова ухватил барана за переднюю ногу и отправился в путь. Если понадобится, он был готов вести так барана до самого Нарготронда.
— Не было печали! — стенал Берен. — Принесло его на наши головы! Что делать-то будем, государь? Может, надо же спать ему когда-нибудь, он уснет, а мы сбежим?
— Он из псов самого Оромэ, — сказал Финрод, который сейчас шел рядом. — От него не сбежишь.
— А если к дереву привязать?
— Веревку перегрызет.
Баран двигался в нужную сторону и не брыкался, и зубы Хуан пока разжал, но бдительности не умерил.
— А поколдовать над ним как-нибудь нельзя?
Хуан громко и пренебрежительно фыркнул.
— Никакие чары его не остановят.
— Что же, совсем от него спасу нет?
— Если и есть, то я такого средства не знаю. Правда, кажется, было предсказано, что… — Финрод запнулся. Ему не хотелось произносить мрачное прорицание при Хуане, ведь тот все понимал. — Что его… эээ… остановит самый могущественный волк из всех, что когда-либо были.
— Где же мы ему такого возьмем?!
Финрод только вздохнул. Некоторое время они шли молча. Неяркое солнце поздней осени выглянуло из облаков и сейчас освещало узкий Сирионский проход. Сразу сделалось теплее и приятнее.
— Только одно остается, — сказал вдруг Берен. — Если он меня никак не выпускает и в Нарготронд тащит, то надо нам разделиться. Ты, государь, иди в Ангбанд, а я, если что, догоню потом.
— Как, один?!
— Да не беда, уж справлюсь как-нибудь.
Возражений у Финрода не нашлось. В конце концов, он ведь обещал помогать. Так какая разница, будет при этом с ним Берен или нет? Он только развязал мешок и протянул Берену пригоршню лембас.
— Возьми на дорогу.
— Ни пуха ни пера, государь!
***
Солнце окончательно скрылось за горами, и наступил вечер. Бараны не любят ходить в темноте, поэтому Хуан старательно высмотрел подходящий кусок берега, где среди жухлых стеблей было довольно еще зеленой травы — ведь барану нужно было есть и пить. Там они и остановились. Хуан тоже не отказался бы перекусить, поэтому он обшаривал заросли по другую сторону тропы, не забывая поглядывать, как там его подопечный. Баран, однако, совсем не желал пастись. Он тоже забрался в заросли и устроил себе там шалаш, а потом сидел и грыз эльфийский хлебец. Может, Хуан выбрал ему неправильную траву? Или он грустил оттого, что Финрод ушел, — ведь бараны не любят оставаться одни. Чтобы развеять его печаль, Хуан сел рядом.
— Сидишь? — сказал ему Берен. — Сказал бы лучше, зачем меня в Нарготронд тащишь. Кому я там позарез понадобился?
Да, подумал Хуан, баран, наверное, даже не догадывается, что там его хозяйка. Иначе побежал бы туда сам, и его не пришлось бы подгонять.
— Государь Фелагунд ушел, — продолжал меж тем Берен, — а кроме него, я там и не знаю никого. И меня никто не знает. Может, ищет меня кто-нибудь? Да кому меня искать? — махнул он рукой и тут обратил внимание на знаки, подаваемые псом: — Ищут, значит?
Можно было сказать и так. Хуан кивнул. Берен задумался, а потом спросил опасливо:
— Может, Тингол за мной послал?
Пес помотал головой.
— А если не Тингол, то кто? — вопросил Берен риторически. — Хотя бы из людей или из эльфов?
Отвечать на двойной вопрос было сложно, но Хуан справился, сначала помотав головой, а потом покивав. Берен недоуменно хмыкнул и пожал плечами.
— Кому я сдался? И почему за мной одну собаку послали, даже без хозяина?
Тут жесты уже не годились, и Хуан ждал продолжения.
— Постой-ка! — воскликнул вдруг Берен, будто что-то вспомнив. — А кто твой хозяин? Келегорм?
Псу даже не понадобилось кивать, его донельзя довольный вид говорил сам за себя. Хвост мел по земле, расшвыривая опавшие листья и мелкие веточки.
— Это который с мечом на совет пришел и кричал, что сильмариллы их?!
На том совете Хуан не присутствовал, но его хозяину частенько случалось делать и то, и другое. Он радостно лизнул в нос такого сообразительного барана.
— А я его отправил… — пробормотал Берен, вытирая физиономию. И вдруг вскочил, упер руки в бока и закричал: — Беги веди государя Фелагунда обратно! Без него никуда не пойду, ты хоть что делай!
От такой внезапной перемены Хуан даже оторопел. Но баран продолжал кричать, указывая назад, вдоль прохода:
— Беги-беги! Пока он далеко не ушел!
У этого барана определенно было семь пятниц на неделе. Ведь еще только сегодня днем он хотел, чтобы Финрод шел в Ангбанд, а теперь хочет, чтобы тот шел обратно.
— Иначе не пойду, говорю тебе! — Баран продолжал настаивать на своем.
А может, и впрямь сбегать за Финродом, подумал пес. Ну, что порядочному эльфу делать в Ангбанде? Правда, оставлять барана без привязи было рискованно, но, прикинул Хуан, если баран побредет на север, то Хуан неминуемо встретит его на обратном пути. А если побредет на юг, то он его догонит.
Решено! Хуан подскочил, толкнул барана передними лапами, так что тот плюхнулся наземь. Дождался, пока баран перестанет ругаться, гавкнул на него предостерегающе и побежал туда, куда ушел Финрод.
