Уж как зван был Феанаро Финвион
Да на царский пир, да на празднество,
Снаряжался он да отправился
Во далекий путь к граду стольному
Со всеми-то чадами-домочадцами.
Улучил тут час Моргот Бауглир,
Он ломает ворота да крепкие,
Дверны-то косяки с подворотенками,
Отмыкает замки двудорожные
Крадет там драгоценное каменье,
Драгоценное каменье заветное,
Великими заклятьями заклятое,
Цены коему в целом свете нет,
А опричь того каменья хитит
Тую белую да лебедушку,
Жену Феанаро Финвиона
Нерданель Премудрую Махтаниэн.
Знать, была ей судьба неминучая
В дому тем днем оказываться,
Над собою беды да не чаяти.
А добычу Черный Враг Бауглир
Несет в землю-то в басурманскую,
В свою-то крепость могучую,
А прозваньем она да Железная,
Стены там твердокаменны до неба,
И ворота у крепости булатные,
Стережет их войско басурманское,
Майар в нем, орки да балроги,
Никому к тоей крепости подступу нет.
Покладал Моргот Бауглир каменье
Во ларец самый подспудный и тайный,
Запирал ключом самым махоньким,
На груди своей ключ тот запрятывал,
Опосля того глядел Бауглир
На Нерданель Махтаниэн Премудрую.
Первый-то раз глядел у нее в дому,
А другой-то раз, поколь в крепость нес,
А третий-то раз в Железныя Крепости.
А и очи у ней да два солнышка,
А и брови у ней да два соболя,
А и косы у ней цвета медного,
И повадкой как белая лебедушка.
Занялося тут сердце Морготово,
Начал он вкруг Нерданель похаживать,
Начал он да к Махтаниэн подсватываться:
«Ой, ты Нерданель свет Махтаниэн,
А поди-ка ты да замуж за меня.
А и за морем была ты царевною,
Да заморским царям в пояс кланялась,
В моем царстве-то будешь царицею,
Надо всею землей государыней,
Мои майар тебе будут кланяться,
А и балроги будут кланяться,
А и орки-то наособицу.
Как пойду я да суд вершить –
Твоего совета послушаю,
Как пойду да на почестной пир –
Тебе место по руку правую».
На такое-то беззаконие
Пенять да бранить стала Махтаниэн:
«Ах, собачий ты сын, Моргот Бауглир,
Басурман охальник непотребный,
А ино о тебе мне и молвить стыд!
От живых мужей под венец идти –
То каким же толком позволено?!»
Те слова басурману бесчинному
В одно ухо вошли, другим вылетели.
Говорит тут Моргот да Бауглир:
«Далеко отсюль земли заморские,
Тут земля ина, басурманская,
В басурманской земле я набольшой,
А и закон тут, каков я скажу,
А и толк тут, каков я прикажу.
Так иди за меня, поколь добром прошу,
А добром не пойдешь – пойдешь силою».
Говорит ему Нерданель Махтаниэн:
«Ах, собачий ты сын, Моргот Бауглир,
Да недолго тебе похвалятися,
Да в земле басурманския царствовать!
Придет милый мой Феанаро Финвион
Вызволять меня из твоей крепости,
А с ним сыновей моих семеро.
Где направо махнут – там улочка,
Где налево махнут – переулочек,
А побьют и твоих-то всех майар,
А побьют и твоих-то балрогов,
А и орков твоих в сыру землю втолкут,
Не оставят и на семена орочьи.
И за воротами от них ты не спрячешься,
Хоть железными были бы до неба,
В подземелья тайные не укроешься,
Хоть раскинулись бы до корней земных.
Отовсюду тебя да повытащат,
Да привяжут ко хвостам да конскиим,
По чисту полю тя поразмыкают,
Что и ворон костей не соберет».
Рассмехнулся на то Моргот Бауглир:
«Нашла ты, глупая, чем хвастаться!
Чем меня пугать, ты да удумала!
На ладонь их положу, я другою прижму –
Меж руками мокро место останется!»
Запирал он Нерданель-то Махтаниэн
Да в высокой укромной во горенке,
Пусть сидит там Нерданель да за пяльцами,
Набирается ума-разума.
Сидит Нерданель в той во горенке,
По-над пяльцами да с рукоделием,
Да всё медлит золотное узорочье –
Нерданель думу крепкую думает.
Не оставит ведь Феанаро Финвион
Вызволять жену из Железныя Крепости.
Знать, великому тут быть побоищу,
Быть порубленным тут ратям многиим,
А что рудой-то крови наточится,
Так тому инда сметы не стать.
То-то Махтаниэн и размысливает,
Так и этак думу повертывает –
Нет ли ловкости, нет ли хитрости
Обойтись чтобы без кроволития,
Ведь недаром ей прозванье Премудрая.
Не пестра кукушечка вскуковала,
Не бела лебедушка прокычала,
Нерданель то ко Черному Бауглиру
Велит слово передать да приветное.
Тут возрадовался Моргот Бауглир,
Мол, сердце женское переменчиво,
Переменчиво да перепадчиво,
Одевал одежды нарядные,
А на ноги сапоги-то сафьяновые,
А на голову корону железную,
Заходил к Нерданель-то во горенку.
Нерданель его встрела ласково,
Говорит ему таковы слова:
«Хоть далеко отсюль земля заморская,
А и немало времени уж минуло,
Да всё нейдет Феанаро Финвион.
Коль меня выручать не торопится,
То и мне по нем не кручиниться.
Знать, судьба мне за тебя идти,
Ин да будь, Моргот Бауглир, по-твоему».
Пуще басурман тут возрадовался,
Пировать-столовать уж нарохтится,
А Махтаниэн ему стала жалиться:
«Неспособно мне во честной-то брак
Под венец идти бесприданницей.
Засмеют меня твои майар ведь,
А еще пуще-то балроги,
Орки навовсе хохотать начнут».
Говорит на то Моргот Бауглир:
«О том, душа моя, не печалуйся,
Тебе о том и заботы нет.
Чуть посмеет кто искоса посмотреть,
Всех смехотников да издевщиков
Во бараний рог посворачиваю,
На воротах-то их поразвешаю».
Отвечает так Нерданель Махтаниэн:
«Хоть бы вовсе они не смеялися,
А и нечем себя мне украсити,
А и не во что мне да убратися,
Под венец с новым мужем вступаючи,
И кольца негде взять обручального».
Говорит на то Моргот Бауглир:
«А и в том тебе да печали нет.
Вот ключей великое множество
От погребов моих глубокиих,
Да от клетей моих да от тайныих,
От сундуков-то моих да заветныих,
Отмыкай любой и бери оттоль,
Что твоей-то душеньке глянется,
И ни в чем тебе я ни спросчиком,
Ни досмотрщиком, ни запретчиком,
А богатства мои да сокровища –
Не найдешь таких, хоть весь свет обойди».
Вот пошли они в погреба глубокие,
Отворяют тыи клети тайные,
Отмыкают сундуки заветные,
А в них злата-серебра счету нет,
Скатный жемчуг там что песок морской,
И несметно смарагдов и яхонтов,
И иных камней самоцветныих.
Только Нерданель-то Махтаниэн
На богатства те смотрит пасмурно,
Со каменьев-то брови нахмуривает,
И не радует ее злато-серебро.
«Ах, собачий ты сын, Моргот Бауглир!
Почем зря меня ты обманываешь,
А и посулы твои всё-то ложные!
Обещал ты мне да с три короба,
А казал одну мелочь пустяшную.
Таковыми-то безделицами
Я в дому у батюшки игрывала,
А у мужа в дому и не держивала.
Этим ли прельстить ты подумывал?»
А и слушал те речи обидные,
Говорит ей на то Моргот Бауглир:
«Есть еще у меня сокровище,
Таково, что и ты не пожалишься:
Тое каменье да заветное,
Великими заклятьями заклятое,
Феанаро, собачьим сыном, сделанное.
А достану я теперича каменье,
Будет оно твоим приданым».
Со груди своей Моргот Бауглир
Доставал-то ключик самый махонький,
Отпирал-то им ларец самый подспудный,
В том ларце те каменья полеживают,
Вправлены в очелье затейливое,
Феанаро Финвионом сделанное.
Вот берет Нерданель Махтаниэн,
Примеряет то очелье бесценное,
С ним по горнице да похаживает,
Направо-налево повертывается,
Так и этак посматривает,
Хороша ли, мол, я, Моргот Бауглир?
А каменья сияют огнем чудныим,
Колдовским пламенем так и светятся.
От такой-то красы да желанныя
Басурманин так и разохотился,
Обо всем забыл, что на свете есть,
Знай себе глазами ест поедом.
Сей же час и тоя ж минутою
Взговорила Нерданель таковы слова:
«Коли в каменьях драгоценных сих,
Великими заклятьями заклятых,
Истый свет, чистый да подлинный,
Ты застынь, супостат собачий сын,
Не моги ни рукой помавать,
Ни ногой ступить, ни слова вымолвить!»
А и тут же по речам ее сделалось,
Стал и стыл супостат собачий сын,
И ни рукой помавать ему,
Ни ногой ступить, ни слова вымолвить,
Ровно истукан безъязыкий каменный.
Позастыло и все царство поганое,
И майар, и орки, и балроги,
И огни к земле приклонилися.
Подопнула Нерданель Премудрая
Супостата Моргота Бауглира,
Тот и с ног долой, и чуть не дух вон.
Тут хватала она ремни да путы,
По рукам-ногам басурмана повязывала,
Спускалась во конюшни стоялые,
Седлала там коня резвого,
Басурмана к седелышку торочила,
Сама во броню одевалася,
Вострой саблею опоясывалась,
А шелом булатный да на голову,
А и в руку плеточку шелкову,
На резва коня-то садилася,
Отворяла ворота железные,
Выезжала да во чисто поле.
Втапоры к берегам басурманскиим
Корабль белопарусный приваливал,
А за ним кораблей еще семеро,
А за ними семижды семеро –
То со заката да из-за моря синего,
Со тоих ведь земель да заморскиих
Собиралось войско изрядное
Воевать силу Морготову,
Разорять его царство поганое,
Самого лютой смертью казнить.
Затрубили в трубы серебряные,
Развернули стяги-то по ветру,
А на стягах тех не млад месяц ведь
И не красное-то на них солнышко –
Стяги те об одной звезде,
Об одной звезде об осьми лучах,
Об осьми лучах, об осьми концах,
И еще лучей дважды осьмеро.
Таково держат путь на борзых конях
Ко воротам Железныя Крепости –
Впереди Феанаро Финвион,
А за ним сыновей его семеро,
А за ними рать сильномогучая.
А навстречь им да во поле чистыим
Выезжала поляница удалая,
Во броню-то она да одетая,
А булатный шелом на головушке,
А в руке у ней плеточка шелкова,
А на боку у ней востра сабелька.
«Уж ты ой, поляница да удалая,
Ты коей земли, коей окраины?
Тебя как да именем зовут,
Тебя как величают да по отчеству?»
Те слова поляница заслышала,
Скидала шелом да со головушки –
Ан перед Феанаро жена его.
Нерданель Махтаниэн Премудрая
На зелену траву соскакивала,
Обымала свово друга милого:
«Ой ты, Феанаро свет Финвион,
Что в дороженьке ты призамешкался,
Тую рать собирал сильномогучую?
Было мне и самой тут управиться.
Вот каменья те драгоценные,
А вот и сам Черный Враг Бауглир,
Делай с ним что похощешь ты!
Расказни его смертью лютою,
Поделом ему, татю-вероломщику!»
