Еще о добром и любящем папе Тинголе: вот как он свою дочь любит - света небес лишать ея не желает. Тут правоверно следует расплыться в умилении: ах! даже если он вынужден ее запереть, то стремится сделать ее заточение как можно более приятным!
Угу, а теперь давайте без умиления. На этом дереве Лютиэн живет одна. Если в Менегроте достаточно народу: папеньки свита, маменьки свита, самой Лютиэн какая-то свита, хоть сенные девки, то в доме на дереве Лютиэн в полной изоляции. Вот только слуги пришли, принесли-унесли, и опять никого. Ей даже словом не с кем перекинуться. Она обречена на неподвижность. Ну что там тот дом, десять на десять, что ли? Баобаб, что ли, африканский тот Хирилорн? Или с секвойю толщиной? Этот дом позволяет только встать-сесть-лечь, ну еще по пять шагов влево-вправо. В то время как в Менегроте Лютиэн имела бы достаточно места, и даже если бы ей вздумалось потанцевать, она нашла бы там уголок, в котором это можно было бы делать. Живя в Менегроте, она могла попросту выходить гулять - ну что, если к ней приставят с десяток дам и стражников, она убежит, что ли? А с дерева этого гулять ее не выводит никто.
И вот эту полную изоляцию и почти полную неподвижность нам впаривают под видом заботы?! Зато, мол, любящий папочка света небес ее не лишает?! Вы кого хотите обмануть, дорогой автор?