Я все-таки далее кусок Лэйтиан таки переведу, потому что аллюзии и все такое, ну и красиво.
Значит, после просьб о воде и вине Лютиэн послала к маменьке с просьбой о прялке...
..."spinning-wheel" - "прядильное колесо". Так прялка называется в английском, и устройство ее совершенно понятно из названия. На Руси-матушке такие прялки называются самопрялками. Вики сообщает нам, что прялки такой конструкции появились в Европе в 14-м в. А при помощи чего пряли до этого - это называлось distaff, то есть подставка/опора для пучка льна. То есть это были просто палки, на которые привязывалась кудель и которые держали зажатыми под левой рукой:
Такие прялки были известны по всей Европе, а не только в Англии, а привычная нам прялка была известна только у нас...
...ну так вот, прялку, значит, Лютиэн попросила у матушки (правда, я не вкуриваю, зачем ей прялка. Ведь она ткала из волос, а их не нужно прясть). Из чего, интересно, пряли в лесном Дориате?
А потом она из окна обратилась к Даэрону и сказала: ты, мол, кроме музыки, умеешь делать древки стрел и и всякие искусно вырезанные из дерева инструменты, сделай мне маленький ткацкий станок (почти дословный пересказ).
Да, это определенно сказка. В которой принцессы, короли и королевы, и все их окружение совершеннейше условные и не имеющие ничего общего с настоящими. Впрочем, неудивительно, потому что 99% рассказчиков и слушателей не видали королевский двор даже близко. Королева с прялкой... да даже Пенелопа - а старик Гомер, как считается, адекватно отразил быт своей современности - не прядет! Хотя супруг ея, царь Одиссей, ходит за плугом. Пенелопа ткет, но не прядет - на это служанки есть. А уж Даэрон, которого парой страниц назад Тингол наградил титулом принца Дориата, собственноручно выделывающий древки стрел - это вообще ни в какие рамки. Внутрисюжетная сказка.
Даэрон поинтересовался, что она будет прясть и ткать. Лютиэн ответила: "Чудесную нить, и вовью в нее мгущественную магию, и заклинание я вотку внутрь моей паутины, что ни ад, ни все силы Ужаса не сломают".
Даэрон подивился и в сердце усомнился и убоялся ее темного искусства, но Тинголу ничего не сказал (я тут поставлю птичку, потом вернусь в тексте Сильма). Тем временем Лютиэн, оставшись одна,
A magic song to Men unknown
she sang, and singing then the wine
with water mingled three times nine;
and as in golden jar they lay
she sang a song of growth and day;
and as they lay in silver white
another song she sang, of night
and darkness without end, of height
uplifted to the stars, and flight
and freedom. And all names of things
tallest and longest on earth she sings:
the locks of the Longbeard dwarves; the tail
of Draugluin the werewolf pale;
the body of Glómund the great snake;
the vast upsoaring peaks that quake
above the fires in Angband's gloom;
the chain Angainor that ere Doom
for Morgoth shall by Gods be wrought
of steel and torment. Names she sought,
and sang of Glend the sword of Nan;
of Gilim the giant of Eruman;
and last and longest named she then
the endless hair of Uinen,
the Lady of the Sea, that lies
through all the waters under skies.
Волшебную песнь, людям неизвестную,
она пела и, поя, затем вино
с водой смешивала трижды девять раз;
и как в золотом кувшине они находились,
она пела песню роста и дня;
и как они находились в серебре белом,
другую песнь она пела, ночи
и тьмы без конца, высоты,
поднятой к звездам, и побега
и свободы. И все имена вещей
высочайших и длиннейших она поет:
волосы Длиннобородых гномов; хвост
Драуглуина, вервольфа бледного;
тело Гломунда великого змея;
обширные вздымающиеся пики, что дрожат
над огнями во мраке Ангбанда;
цепь Ангайнор, что прежде Рока
для Моргота Богами будет сделана
из стали и мучения. Имена она искала
и пела о Гленде, мече Нана;
о Гилиме, великане Эрумана [Арамана, то есть];
и последним и самым длинным именовала она затем
бесконечные волосы Уинен,
Госпожи Моря, что лежат
через все воды под небесами.
Это красиво, выразительно и художественно. И создает вполне себе самостоятельную и сказочную/эпическую реальность, и тут все хорошо, и можно продолжать дальше в том же духе и творить целый мир и истории в нем (и фанфики писать). Но эта сказочно-эпическая реальность не вяжется с той, которая в Сильме. Она другая. Это разные вещи. Вот к этой сказочной эпичности нельзя приложить ни хронологии, ни географии - как нельзя приложить все это к Эддам и вообще любому другому эпосу. Я понимаю, как это устроено, но не владею соответствующей терминологией: что в сказках/эпосах свои, сказочные время и пространство, не такие, как в реальности. Они в принципе неоднородны, в отличие от, опять же, реальных: сказочное время течет с разной скоростью не только вообще, но и для отдельных участников событий, и пространство преодолевается не за произведение скорости
(реальной, возможной для этого класса существ) на время, а как придется и понадобится, и для разных участников событий одно и то же пространство имеет разные размеры. Это все я понимаю, и с такими заданными исходными тоже можно действовать и изображать сюжеты. Но весь остальной Сильм (та его часть, которой обычно оперируют, к которой не относятся всякие там Айнулиндалэ) в этом смысле не такой! В нем время течет обычным способом и с обычной скоростью, одинаковой для всех, и пространство преодолевается обычным путем, как в реале. Основание этого сильмовского мира по факту реальное, а не сказочно-эпическое. И впихнуть посередине его кусок, в котором время и пространство внезапно делаются мифологическими, невозможно.
Теперь же об аллюзиях: конечно, естественно, само собой, вот вообще первое и мгновенное, что приходит в голову при чтении описания этого колдовства - ну да, ну да, цепь Глейпнир, сделанная из звука кошачьих шагов, бороды женщин, корней гор, жил медведей, дыхания рыб и слюны птиц.
Кто такие Нан и Гилим, и чем знаменит меч Гленд, нигде не объясняется. В Лостах, откуда растут эти ноги, упоминаются "меч Нана" и "цепь Ангайну, которую Аулэ и Тулкас сделали из шеи Гилима великана". Список также включает бороды Индравангов (Indravangs), хвост Каркараса (будущего Кархарота), тело Глорунда (вы, конечно, узнали Глаурунга), ствол Хирилорн, далее меч и Ангайну, и волосы Уинен завершали все.
Потом этой смесью вина и воды Лютиэн вымыла голову и при этом пела третью песню, "тему сна и забытья, глубокую и бездонную, и темную, как были темны сумрачные (shadowy) волосы Лютиэн" (с). И волосы начали расти и доросли до пола, а потом Лютиэн легла спать, а волосы все росли. И когда она проснулась утром, комната вся была заполнена ее волосами, и они развевались из окон и вокруг ствола Хирилорна (вот это уже не очень аппетитные картины, прямо скажем). Лютиэн с трудом отыскала свои маленькие ножницы и срезала волосы на уровне ушей, прядь за прядью. Волосы потом отрастали снова естественным путем, но были темнее, чем прежде.
Из срезанного она стала ткать свой знаменитый плащ. Из остатков она сделала веревку.
