***
Мирный летний день в Таргелионе. Поверхность озера Хелеворн играет под лучами солнца. Пятна света пляшут на потолке комнаты. В комнате Карантир и Маглор, приехавший на братнин день зачатия. Но, судя по выражению лица, настроение у Карантира далеко не праздничное.
Карантир: ты мой старший брат, ты знаешь меня с рождения и ты не будешь надо мной издеваться, потому что в нашей семье над всеми издеваюсь я. Скажи, я когда-нибудь женился?
Вместо ответа Маглор принюхивается и щупает Карантиру лоб.
Маглор: жара вроде нет. И вроде трезвый, если только наугрим не выдумали особенно запредельного зелья.
Карантир, отбрасывая руку брата: перестань! Кано, я серьезно!
Маглор: если ты спрашиваешь такое всерьез, ты сошел с ума.
Карантир, выходя из себя: чтоб тебе Моринготто на ухо наступил! Так да или нет?!
Маглор: не валяй дурака. Конечно, ты не женился.
Карантир, трагически: тогда как ты объяснишь вот это?!
Карантир достает из-за пазухи конверт, а из конверта какое-то послание.
Маглор отбирает письмо, читает себе под нос: «Мой дорогой и любимый супруг Морьо»… это еще что за ерунда?.. «очень соскучилась»... так... «страстно желаю тебя обнять и поделиться тем, что у меня на сердце»... «так давно не видели друг друга»... «душа так и рвется к тебе»... смотри-ка!... «выезжаю, буду у Хелеворна двадцатого»... (поднимает голову) Это что такое?!
Карантир, преисполняясь яда: письмо, если ты не заметил.
Маглор: я вижу. Но от кого оно?
Карантир: там написано.
Маглор, снова утыкаясь в письмо: «Твоя любящая навсегда жена». Но у тебя нет жены!
Карантир: именно это я и хотел у тебя узнать. Я тоже всегда считал, что у меня нет жены.
Маглор: успокойся, это просто розыгрыш. Тебя кто-то разыгрывает.
Карантир: для розыгрыша это слишком глупо! Настолько глупо, что это даже не розыгрыш. Это я тебе говорю как знаток.
Маглор и сам понимает, что такой примитив не стоит даже бумаги, на которой он написан. Это в самом деле примитивнее, чем даже «ты дурак!»
Маглор, рассудительно: значит, это ошибка. Письмо не тебе.
Карантир: ага, не мне. На конверт посмотри!
Маглор, вытягивая из руки брата конверт: «Морифинвэ Феанариону». Нда…
Карантир: вот тебе и «нда».
Маглор, пытаясь мыслить логически: тогда, значит, она просто перепутала конверты. Писала тебе и мужу, письмо ему положила сюда, а письмо тебе сейчас читает ее супруг и тоже, наверное, удивляется.
Карантир, ехидно: угу, и этого супруга тоже зовут Морьо. Надо же, какие совпадения.
Маглор: обычное сокращение. Может, это вовсе прозвище.
Карантир: ты пытаешься натянуть уши на пятки. Письмо пришло неделю назад. Уж наверное, ко мне-то она должна была обратиться «лорд Морифинвэ» или хоть просто полным именем, а не «зайчиком» или «котиком». Если бы она перепутала конверты, то ее муж давно бы понял, что читает мое, и принес бы его мне.
Маглор: ее муж может находиться Эру знает где.
Карантир, тыча в текст письма: двадцатого она собирается быть здесь. Двадцатое завтра!
Маглор, продолжая быть здравомысленным: ну хорошо. Давай сделаем последнюю проверку. Эльдар так устроены, что брачное состояние видно со стороны невооруженным глазом, и это предохраняет нас от двоеженства и двоемужия.
Карантир: так вот и посмотри, похож я на женатого.
Маглор: я тут не судья. Женатость мужчины должны оценивать женщины. Сам посуди: зачем, например, мне знать, женат ты или нет.
Карантир: ничего себе братец! Ничего себе родственная забота и внимание!
Маглор: для чистоты опыта я позову кого-нибудь из моего сопровождения. Даже если тебя кто-то разыгрывает, мои точно ничего не могут об этом знать и в этом участвовать.
Маглор выглядывает в коридор, негромко отдает какое-то распоряжение.
Маглор, возвращаясь: я послал за Раумвен. Розыгрышей от нее в жизни не дождешься, а характер такой, что и Майтимо по сравнению с ней шут гороховый.
Чуть погодя в комнату входит Раумвен – широкоплечая коротко стриженая эллет ростом вровень с Маглором. Несмотря на общую пригожесть, присущую всем нолдор, в лице ее и в испытующем взгляде есть что-то такое, от чего душа Карантира порывается удрать поближе к пяткам.
Маглор, Раумвен: посмотри, пожалуйста, внимательно и скажи, женат мой брат или нет.
Раумвен бросает более пристальный взгляд на Карантира, и ее до невозможности суровое лицо начинает неудержимо расплываться в радостной улыбке.
Раумвен: надо же! Лорд Морифинвэ, когда же вы успели?! И даже никаких известий… Поздравляю, лорд Морифинвэ! Счастья вам и вашей избраннице!
Карантир, ошарашенно: д-да… я недавно… спасибо…
Маглор: значит, женат?
Раумвен: конечно! Разве вы сами не видите?!
Маглор, не менее ошарашенно: большое спасибо, Раумвен, ты можешь идти.
Раумвен выходит. Дверь за ней закрывается.
Маглор, озадаченно: это не шутка… ты действительно женат…
Карантир, мрачно: и вдобавок внезапно. И сам не знаю, на ком. Вдруг на такой вот, как эта?
Маглор: а что с ней не так? Раумвен замечательная эльдиэ.
Карантир: я бы предпочел обожать такую издалека.
Маглор: а может, ты... того... женился и забыл?
Карантир, гневно: если ты так считаешь, то ты сам того!
Маглор, осторожно: а с этой смертной... как ее... Халет?.. у тебя действительно ничего не было?
Карантир, прикрывая чело дланью: о, Эру! Нашел, что вспомнить! Что у меня могло с ней быть?! Она же дикая совсем. Это во-первых. А во-вторых, я даже не уверен, точно ли она женщина. Там фиг разобрать было. И уж письмо писала совершенно точно не она.
Маглор: почему ты так считаешь?
Карантир: она неграмотная. Да и квеньи не знает. А главное, она совершенно точно не знает имени Морьо.
Маглор: а кто здесь знает?
Карантир, подумав: а пожалуй, что никто. Только те, кто прибыл сюда вместе с нами. Да и те, наверное, не все.
Маглор, после более длительного раздумья: может, ты женился, а брак был неудачным. Вы расстались, а ты постарался выкинуть из памяти? Ну, и очень тщательно выкинул.
Карантир, с ноткой язвительности: то-то она и пишет «любимый», что брак был на редкость неудачный.
Маглор: ну, пожила в разлуке и поняла, что ошибалась, и что на самом деле тебя любит.
Карантир: тебе бы репертуар сменить и петь про любовь. Восторженные слушатели, а особенно слушательницы, будут на руках носить и цветами засыпать.
Маглор: а что не так-то?
Карантир: а то, что получается, будто и вы все из головы мой брак выбросили! Со мной за компанию! Зачем бы я стал скрывать от вас, что женился? Я ведь потому к тебе и обратился: думал, если у меня в памяти дыра, так вы-то должны помнить. Особенно ты, ведь ты всегда говоришь, что у тебя ум... как ты его называешь?
Маглор: дисциплинированный. Я всегда память держу в порядке, все раскладываю по полочкам, поэтому в любой момент могу вытащить нужное. И я со всей ответственностью заявляю: ты никогда не говорил, что женился или собираешься жениться. Такого не было при мне, и никто из братьев не сообщал мне подобного. За это я поручусь.
Слышны шаги, потом стук в дверь, и после разрешения войти в комнату входит вестник.
Вестник: срочный пакет для лорда Макалаурэ.
Вручив пакет, вестник уходит.
Маглор, рассматривая конверт: «Канафинвэ Феанариону». Как официально! И печать какая-то неизвестная, никогда не видел такой. Ладно, сейчас посмотрим. (вскрывает конверт, читает послание) «Мой дорогой и любимый супруг Кано!»… где-то я это уже видел!.. «за последние сто лет ужасно соскучилась по тебе»… что за… «хотелось бы о многом поговорить»… какого?!.. «не застала тебя дома»… слава Эру!.. «еду вслед за тобой, двадцатого буду у Хелеворна»… (ослабевшим голосом читает подпись) «Твоя любящая жена».
Маглор кладет письмо на стол и смотрит в пространство отсутствующим взглядом.
Карантир: ну и как тебе это письмо счастья?
Маглор, совершенно ошеломленно: так я что, тоже женат?!
Карантир: ну да. Ты что, читать не умеешь? Тогда давай я тебе вслух прочту.
Маглор: перестань издеваться. Как будто мне без твоих ехидств мало.
Карантир: неделю назад я был точно в таких же чувствах, и надо мной даже издеваться было некому.
Маглор: может, это все-таки неправда?
Карантир: подожди, я сейчас. А ты сиди здесь и никуда не уходи.
Маглор: куда я могу уйти?!
Карантир: ну, не знаю. Вдруг побежишь навстречу своему счастью.
Карантир уходит. Некоторое время спустя он возвращается в сопровождении какой-то эллет. Войдя, эллет вежливо кланяется.
Карантир, эллет: скажи, как на твой взгляд, женат ли лорд Макалаурэ?
Эллет смотрит на Маглора, прыскает со смеху.
Эллет: разве вы сами не знаете, женат ваш брат или нет? Конечно, женат, и еще как.
Карантир, медленно: большое спасибо, ты нам очень помогла, возвращайся к своему хлебу.
Эллет, еще раз хихикнув, делает книксен и выходит.
Карантир: для чистоты опыта я пригласил девицу из пекарни. Даже если все это какой-то розыгрыш, то вряд ли в нем участвуют все поголовно.
Маглор, по-прежнему в полнейшей растерянности: а почему Раумвен не сказала мне ничего такого?
Карантир: ты ее об этом не спрашивал.
Маглор: но почему мы оба совершенно ничего не помним о наших женитьбах?! (что-то заподозрив) Или все это твоих рук дело, и ты так меня разыгрываешь?! Написал два письма, подговорил эту пекарку…
Карантир: а Раумвен тоже я подговорил?
Маглор: а при чем тут она? Она освидетельствовала тебя – может, ты и вправду женат. Женился недавно и решил таким способом мне об этом сообщить.
Карантир, с видом оскорбленной невинности: никого я не разыгрывал и не подговаривал! И вообще, такие подозрения – это прямо как Намо пророчил о страхе предательства между братьями.
Маглор, устыдившись и снова глядя на письма: а такого нам даже Намо не пророчил. И что нам теперь делать?
Карантир: как-то разбираться. Само оно никуда не исчезнет. Давай хотя бы попробуем в памяти покопаться и представить, когда вообще с нами могло такое случиться. Только обычные средства тут не помогут, сейчас радикальное принесу.
Глухая ночь. Комната, освещенная парой нолдорских ламп. На столе одиноко возвышается большая бутыль, на три четверти наполненная какой-то мутной белесой жидкостью. За столом друг напротив друга сидят Маглор и Карантир, размышляющие о неожиданных поворотах своих судеб. Похоже, с вечера они занимаются этим непрерывно, и уровень жидкости в бутыли понизился тоже их трудами.
В дверь без стука входит Куруфин. Судя по его виду, он только что приехал и прямиком с дороги.
Куруфин, Карантиру, с упреком: мог бы и встретить. В кои-то веки выбрался тебя с днем зачатия поздравить.
Карантир: Курво, у нас трудности.
Куруфин: а когда их у нас не было?
Маглор: таких еще не было. Похоже, что мы с Морьо женаты.
Куруфин, без всякого удивления: что, друг на друге?
Карантир, глядя себе в стакан: я уже ничего не исключаю.
Куруфин очень пристально рассматривает обоих братьев, потом бутыль на столе. Забирает у Маглора стакан, наливает туда чуть-чуть зелья, осторожно нюхает и еще более осторожно пробует.
Куруфин, выдыхая и вытирая внезапную слезу: з-з-забористая же бодяга! Ребята, вы бы хоть закусывали!
Карантир: незачем. Не так уж много мы и пьем.
Маглор, поддерживая: мы даже не пьяны. Нас скорее тяготят суровые внезапности бытия.
Карантир, обдумывая свежую идею: нет, все-таки друг на друге женаты мы быть не можем. Мы оба мужчины.
Куруфин: не запрещено.
Маглор: но запрещено вступать в брак с родными братьями.
Куруфин: как будто мало мы запретов нарушали.
Карантир: ты хочешь сказать, что этот брак мы еще и консуммировали?!
Куруфин: кто вас знает, чем вы тут занимались.
Маглор: пили и разговаривали. Я не знаю точно, но, по-моему, консуммация – это что-то другое. А главное, не могли же мы написать друг другу эти письма и ничего об этом не знать!
Куруфин: письма – это уже серьезно. Что за письма?
Братья молча протягивают Куруфину письма и конверты. Тот внимательно изучает то и другое. Молчание затягивается.
Карантир, нетерпеливо: ну, что скажешь?
Куруфин: судя по всему, женаты вы все же на женщинах.
Маглор: это немного успокаивает.
Куруфин: заодно могу сказать, что оба письма, похоже, написаны одним и тем же почерком.
Карантир: так и что, мы двое женаты на одной и той же?!
Куруфин: или они близнецы, и у них одинаковый почерк. Или неграмотные, и оба письма написаны по их просьбе кем-то другим.
Карантир: нет, неграмотные – это слишком. Среди эллет нет неграмотных.
Куруфин: но среди смертных сплошь и рядом.
Маглор: и мы опять возвращаемся к этой… как ее… Халет.
Карантир, озлившись: я к ней возвращаться не собираюсь! Сам к ней возвращайся.
Маглор, в некотором ужасе: с какой стати я?! Я с ней даже не знаком.
Карантир, ехидно: ну, значит, к какой-то другой аданет. Которая у того же писца послание заказывала. Представляешь, сейчас явится: в меховых штанах и неумытая.
Куруфин: надеюсь, на ней будет что-нибудь, кроме меховых штанов.
Карантир, еще более ехидно: нет, не будет. Потому что сейчас лето, ей и так хорошо.
Маглор невольно кривясь и отстраняясь от брата: вечно ты что-то придумаешь неаппетитное.
Карантир: будешь знать, как приставать ко мне с этой Халет.
Маглор: но говорят, что у тебя с нею что-то было.
Карантир: «что-то» вовсе не значит... вот это самое. Это может быть деловая беседа, договор, сотрудничество, даже вражда! На браке клином свет не сошелся.
Куруфин: Морьо, перестань. Если в письме написано насчет не виделись сто лет, то ясно, что аданет это писать не могла – смертные столько не живут.
Карантир: много ты понимаешь! Это обычное образное выражение у смертных. «Сто лет» означает просто большой промежуток времени.
Куруфин, снова глядя в послание: из контекста совершенно очевидно, что «сто лет» употреблено в буквальном значении – «последние сто лет».
Маглор, Карантиру, торжествующе: поэтому аданет в меховых штанах может приехать только к тебе.
Карантир, решительно: не пущу!
Маглор: не имеешь права. Она твоя жена.
Карантир: да у смертных в мехах вечно блох полно.
Маглор: надо было смотреть, на ком женишься.
Карантир, вредным голосом: кто бы говорил?!
Маглор, не найдя, что ответить, сжав губы обводит глазами комнату. Взгляд его падает на Куруфина.
Маглор, пораженный простой мыслью: слушай, а ведь с тобой такая же история, как с нами!
Куруфин: в смысле?
Маглор: ну, вот ты женат?
Куруфин: очевидно, да.
Маглор: а как ты женился, помнишь?
Куруфин: совершенно не помню.
Маглор: и мы тоже не помним такого, чтобы ты женился!
Карантир, подтверждая: абсолютно не помним. Только в какой-то момент стало принято считать, что он женатый, да так все и привыкли к этому. (Куруфину) Что ты на это скажешь?
Куруфин: очевидно, я женат. Совершенно не помню, на ком, при каких обстоятельствах и как ее зовут, но раз у меня есть сын, то откуда-то же он взялся. Не сам же я его себе родил.
Маглор: и тебе никогда не было интересно, кто же она, эта твоя жена?
Куруфин: у смертных есть поговорка, Морьо должен ее знать: «не буди лихо, пока оно тихо». Я предпочитаю не будить. Но, судя по тому, что от нее уже сколько лет ни слуху ни духу, она должна была остаться в Валиноре.
Маглор: хорошо тебе! А к нам вот едут.
Куруфин, несколько расстроено: с другой стороны, почему это хорошо мне? Может, наоборот, вам. Может, ваши жены очень даже и ничего, умницы и красавицы с прекрасным характером. А я даже и не узнаю, на ком же я женат. И так и буду один как перст. У Турко есть Хуан. А у меня никого нет. И никто ко мне внезапно не приедет и даже письма не напишет.
Куруфин наливает в стакан на палец зелья и выпивает его одним глотком. Старается не раскашляться и снова вытирает выступившие слезы.
Маглор: у тебя есть Тьелпе.
Куруфин, маша рукой: это не то! К тому же у Тьелпе давно уже своя жизнь и свои интересы. Может быть даже, что Тьелпе вообще не мой сын.
Маглор, округлив глаза: на что ты намекаешь?!
Куруфин: в смысле, что не мой и моей жены, а каких-то других папы и мамы. А мой сын где-то… возможно, в Валиноре вместе с матерью.
Карантир, внезапно побледнев, одними губами: Кано… а вдруг у нас тоже есть дети?
Маглор, тоже спав с лица: Морьо, не пугай меня! Я же понятия не имею, что с ними делать.
Карантир: как будто я имею. Курво?
Куруфин: а что Курво? Я тоже не имею понятия. Насколько я помню, Тьелпе всегда был если не совсем взрослым, то достаточно самостоятельным.
Карантир: и вообще, откуда нам знать, что должны делать родители, если нас самих воспитывал в основном Нельо?!
Маглор: если так, то все немного проще. Нельо здесь, неподалеку от нас, спросим у него, что надо делать.
Карантир: может, тогда просто ему отдадим, чтобы воспитывал? Он умеет, у него получается…
Куруфин: тогда мы увидим исполнение проклятия Намо – брат станет убивать брата. Нельо вас просто убьет.
Маглор: да, Морьо, нехорошо. Сколько он с нами намучился… С вами, в основном, – пусть уж хоть теперь от этого отдыхает.
Карантир: ну все, застыдили. Хотя идея была хорошая.
Куруфин: а вот будет номер, если Нельо тоже внезапно окажется женат.
Карантир: еще чего не хватало! Пусть лучше наших детей воспитывает.
Маглор: кому лучше?
Карантир: всем. И самому Нельо в том числе. Потому что если ему надоест возиться с нашими детьми, он всегда сможет вернуть их нам и отдыхать. От жены так просто не отделаешься.
Куруфин: да, в общем-то, ничего сложного при желании.
Карантир: да? И что бы ты сделал, если бы твоя жена прислала тебе такое?
Куруфин, пожимая плечами: написал бы в ответ: «не приезжай, тут война».
Карантир: и куда бы ты написал? Обратного адреса ведь нет!
Куруфин: передал бы тому, кто вручил мне это послание, – пусть отвезет туда, где взял.
Маглор, с досадой: эх, зачем же я гонца отпустил?!
Карантир: а поздно. Двадцатое уже завтра. То есть уже сегодня.
Слегка отвлекшись, все трое замечают, что снаружи уже рассвело. Доносятся привычные утренние звуки – приветствующие друг друга голоса, разговоры, шаги, скрип повозки.
Маглор: интересно, когда они приедут? В первой половине дня или ближе к вечеру?
Карантир: уж лучше бы с утра, чтобы не ждать. Муторное это дело – ожидание.
Маглор: а что мы будем делать, если никто не приедет?
Карантир: лучше спроси, что мы будем делать, если приедут.
Маглор: ну, это понятно. А если нет, то как быть? Мы вроде бы женаты, а не знаем, на ком.
Карантир: что тебе понятно? Что ты будешь делать с женой, которую видишь первый раз в жизни?
Маглор: этого не может быть. Раз уж мы женаты, мы должны были встречаться хотя бы один раз. Иначе брака не было бы.
Куруфин: если вы все равно ничего не помните, то предыдущие встречи значения не имеют.
Карантир: а если это только мы не помним? И вот явятся эти неожиданные жены, которых мы даже в лицо не знаем, заведут с нами разговоры о прошлых встречах – а мы и отвечать им не сможем. Глупее не придумаешь!
Маглор: это может действовать в обе стороны. Если мы не знаем, как они выглядят, и ничего о них не помним, то и они тоже могут не знать и не помнить.
Карантир: они, в отличие от нас, по крайней мере знают, как нас зовут.
Куруфин: да и помнят тоже, в отличие от вас. Иначе бы не написали.
Маглор, поежившись: мне уже не по себе от всего этого. С орками и то проще – от них, по крайней мере, знаешь, чего ждать.
Карантир, нервно: и, по крайней мере, знаешь, что с ними делать.
Маглор, с беспокойством: послушай, Морьо! Может, уедем? Прямо сейчас. Скажем, что срочные дела, орки, наугрим, Глаурунг приполз, еще что-нибудь. Пересидим у меня – там на границе нас фиг застанешь на одном месте. А потом время покажет. Подсоберем хоть сведений, прежде чем вернуться. А может, женам и самим прискучит, и они и сами уедут туда, откуда явились.
Карантир, светлея лицом: точно! Хорошая идея! (Куруфину) Извини, что с днем зачатия так выходит. Сам видишь, что тут творится.
Маглор и Карантир вскакивают, готовые немедленно пуститься в бега.
Куруфин, прислушиваясь: кажется, вы поздно спохватились.
Братья замирают и слышат звонкий мелодичный голос, заканчивающий какую-то фразу, смысл которой они не успели уловить.
Голос одного из привратников: проезжайте, леди. Во дворе поворотите направо и спросите там (в этот миг слышится нарастающий стук копыт еще одной лошади), кто-нибудь из служителей вас проводит к лорду Морифинвэ.
Красивый переливчатый голос за окном: любезный, мне нужен лорд Канафинвэ. Насколько я знаю, он сейчас здесь.
Голос привратника: поезжайте за этой леди, вас проводят обеих.
Карантир, упавшим голосом: вот и дождались…
Маглор: во всяком случае, обе они эллет.
Все трое, не сговариваясь, бросаются к окну, но двор уже пуст. Они успевают заметить только серый в яблоках лошадиный круп, исчезающий под аркой внутренних ворот.
Занавес.
