Медведь успел сказать раньше, но душа у меня вопиет и просит, так что я тоже выскажусь, хоть это и будет по большей части повторением. Мы вообще прямая противоположность благим ХА-шным душам: им нравится сидеть и читать, что другие пишут, а нам - писать самим.
Вот начинает Мерри вести свой рассказ о нападении энтов на Изенгард. Кстати, я забегаю вперед, но потом, когда Пиппин уже будет в Минас Тирите, события в Изенгарде он назовет словом "sack", "разграбление", "разорение". Этим же словом канон называет, в частности, нападение гномов, а потом и Феанорингов на Дориат, захват Нарготронда, захват Смаугом Одинокой Горы и т.п. вещи, творимые исключительно Темной стороной. И Профессор в речи Пиппина употребляет то же самое слово для Изенгарда.
И с видом знатока и специалиста
(нет, не надо мне приписывать предвзятость. Я, конечно, не люблю хоббитов вообще как класс, а конкретно этих в данный момент и вовсе ненавижу, но это ничего не меняет, поскольку ни Мерри, ни Пиппин ни в зуб ногой в теме, но зато рассуждают прям мама не горюй. То есть именно что с видом) Мерри начинает расписывать:
"I don't know what Saruman thought was happening; but anyway he did not know how to deal with it. His wizardry may have been falling off lately, of course; but anyway I think he has not much grit, not much plain courage alone in a tight place without a lot of slaves and machines and things, if you know what I mean. Very different from old Gandalf. I wonder if his fame was not all along mainly due to his cleverness in settling at Isengard".
"Я не знаю, что Саруман думал, что происходит; но в любом случае он не знал, как справиться с этим. Его колдовство, возможно, уменьшилось в последнее время, конечно; но в любом случае я думаю, что он имеет не много выдержки, не много простой смелости один в трудном положении без большого количества рабов и машин, и вещей, если вы знаете, что я имею в виду. Очень отличается от старого Гэндальфа. Удивлюсь, если его слава не все время главным образом обязана его сообразительности в поселении в Изенгарде".
Мелкое г-нецо, простите мой французский. Вот так рассуждать о том, о чем ни в зуб ногой, ни в **пу пальцем, опять простите мой французский. "Его колдовство, возможно, уменьшилось" - да что ты понимаешь в этом, чтобы свою пасть тут разевать?! Ты Сарумана, возможно, видел ночью мельком издали и уже мнишь себя великим спецом по его части?! Сарумановед, блин, хренов! Ни смелости у него, ни выдержки - а что он по-твоему должен был сделать? Выйти и колдонуть, и всех энтов поубивать - вот тогда бы крутой был? А если не может, то тьфу? Да твой драгоценный Гэндальф, застатый всего лишь какими-то паршивыми орками и не менее паршивыми волками, был в состоянии только шишками кидаться, сидя на сосне! Твой Гэндальф строит из себя не знай кого, а сам, лично сам, не чьими-то руками и без посторонней помощи, не способен ни на что. Впрочем, непохожесть на Гэндальфа - это, пожалуй, наивысший комплимент для Сарумана. Непохож, и слава богу. И дальше о дутости якобы Сарумановой славы - да кто он такой, этот Саруман, да он только сообразил в Изенгарде поселиться. Угу, а ты не подумал, кто же тогда те, которые его во главе Совета поставили и во всем его слушались веками? Нет, не подумал, потому что думать ты не умеешь вообще.
В общем, Мерри настолько выделывается, что даже мямля Арагорн, принципиально колеблющийся только вместе с генеральной линией партии и без указаний Гэндальфа не могущий даже шагу ступить, так вот даже Арагорн не выдерживает это слушать:
"No,’ said Aragorn. ‘Once he was as great as his fame made him. His knowledge was deep, his thought was subtle, and his hands marvellously skilled; and he had a power over the minds of others. The wise he could persuade, and the smaller folk he could daunt. That power he certainly still keeps. There are not many in Middle-earth that I should say were safe, if they were left alone to talk with him, even now when he has suffered a defeat. Gandalf, Elrond, and Galadriel, perhaps, now that his wickedness has been laid bare, but very few others".
"Нет, - сказал Арагорн. - Когда-то он был столь же велик, как его слава сделала его. Его знание было глубоким, его мысль была тонкой, и его руки на удивление умелыми; и он имел власть над умами других. Мудрых он мог убедить, а меньший народ он мог устрашить. Эту власть/силу он определенно все еще хранит. Не многие в Средиземье, я бы сказал, были бы в безопасности, если они были бы оставлены одни, чтобы говорить с ним, даже сейчас, когда он потерпел поражение. Гэндальф, Элронд и Галадриэль, может быть, теперь, когда его нечестие было обнажено, но очень немногие другие".
Заметьте, это говорит ДАЖЕ Арагорн. Понятно, что он отзывается о Сарумане с чужих слов, потому что сам Сарумана и в глаза в жизни не видал и уж тем более не говорил с ним. 99,9% за то, что сейчас Арагорн повторяет слова Гэндальфа с поправкой, типа, на прошедшее время: "его знание было", "его мысль была". Но на самом деле эта поправка ведь фигня: что, Саруман растерял свои умения? Или знания? Или мыслями вдруг отупел? Нет, никакое разорение Изенгарда и последующее (в будущей главе) исключение из ордена кого-то там не способны всего этого у Сарумана отнять. И все сказанное опять выходит Саруману высшей похвалой, ибо проистекает от завистливого Гэндальфа. Даже дедуля не вякал, что-де слава Сарумана дутая, что сам он ничего не может и кто он вообще такой. Угу, а эта метровая куча г-на здесь прям аж впереди паровоза бежит, громко тявкая.
Так вот даже тряпка по имени Арагорн выдает Мерри окорот, так что Мерри затыкается, и дальше рассказ ведет Пиппин. Но хрен редьки не слаще:
"The Ents are safe,’ said Pippin. ‘He seems at one time to have got round them, but never again".
"Энты в безопасности, - сказал Пиппин. - Он, кажется, однажды надул их, но никогда снова".
Угу. Да в чем надул-то?! Вот мы уже сколько выслушали разного бубнежа от Древня и этого Брегалада - ну всех-то их Саруман очень обидел, и провел, и объегорил - но никто не сказал ничего конкретного. Саруман, мол, выведывал какие-то секреты - да какие, блин, секреты могут быть в этом забытом всеми богами Фангорне?! И таково единственное фактическое обвинение против Сарумана. Все остальное - это сплошь бла-бла-бла ниачом, общее недовольство, "а чо он ваще?" Как будто кто-то, не будем показывать пальцем, промыл им их деревянные опилки, которые у них вместо мозгов, вкрутив туда идею "плохого Сарумана", но не приложив к этой идее никаких конкретных примеров. Потому что и прикладывать-то нечего.
"And anyway he did not understand them; and he made the great mistake of leaving them out of his calculations".
"И в любом случае он не понимал их; и он сделал большую ошибку, оставив их вне своих расчетов".
Один знаток и установитель диагнозов по аватарке заткнулся - теперь другой вещает. Пиппин, конечно, офигеть в курсе, что там Саруман понимал, а чего не понимал, и в чем заключались его расчеты (причем таковые непременно имелись, гарантировано Пиппином), и в чем они должны были заключаться. Знаток, блин, стратегии и тактики.
И объясните мне кто-нибудь, как именно надо было понимать энтов? Звучит в точности как претензии оставленного/ой супруга/и: он/а никогда меня не понимал/а. Тонкую душевную организацию, да.
"As soon as our attack began, the few remaining rats in Isengard started bolting through every hole that the Ents made".
"Как только началась наша атака, несколько оставшихся в Изенгарде крыс бросились бежать через каждую дыру, которую сделали энты".
"Наша атака"!! "Наша!! Видали?! Мы пахали, я и трактор. Этот крысеныш, вся роль которого заключалась в сидении на горбу у Древня, теперь вещает "наша атака". Очень мило и благолепно, и не вызывает, по-видимому, никаких нареканий у правоверной стороны (по крайней мере, мы не видали такого) именование людей, не сделавших хоббитам ничего плохого, крысами. Они не люди. Они не разумные существа, они какие-то крысы, которых не жалко и которые заслуживают только уничтожения. Вот это г-но, недавно высунувшееся в мир, уже свято убеждено и не имеет никаких сомнений в том, что живых существ можно и нужно уничтожать, причем вся его незамутненная убежденность строится только на том, что ему так сказали!! Пиппин уже уверился в своей принадлежности к правильной стороне, которой можно все, и ни малейшего протеста у него даже не возникло. Милые, добрые, благодушные хоббитцы, всегда готовые есть и смеяться. Чтоб вы сдохли!
"The Ents let the Men go, after they had questioned them, two or three dozen only down at this end. I don't think many orc-folk, of any size, escaped. Not from the Huorns: there was a wood full of them all round Isengard by that time, as well as those that had gone down the valley".
"Энты позволяли людям идти после того, как они допрашивали их, две или три дюжины только на этом конце. Я не думаю, что много орочьего народа любого размера спаслись бегством. Не от хуорнов: вокруг Изенгарда лес был полон ими в то время, так же, как те, которые шли вниз по долине".
Уже и я спрашивала, и без меня спрашивали, о чем же это таком энты допрашивали людей. "Не есть ли ты тайный засланный шведский воинский человек?" Какая информация их интересовала? Как они проверяли ее подлинность? И зачем она была им вообще? И что они делали с теми, чьи ответы их не устраивали?
Но только теперь, когда я писала перевод, до меня доперло вот это вот "орочьего народ любого размера". Я только теперь поняла, что это значит. Орки всех возрастов. И взрослые, и подростки, и дети - вообще все. Из них не спасся никто. Они были уничтожены и умерли отвратительной и мучительной смертью. И это нисколько не ворохнуло наших милых мохноногих малюток. Не задело ни единой струны в их душах. Хотя оба они вообще впервые вот так близко видят массовые убийства. До того, когда рохиррим наехали на отряд Углука, во время основной схватки хоббиты были уже в лесу и наблюдали максимум издали, мало что видя за всадниками и деревьями. Здесь же все происходит рядом с ними, они все видят и все слышат, и едва спасшихся, и крики детей, и общую панику, и вопли умирающих - а им пофигу. Какими чудовищами надо быть?! Пусть хоббиты вообще их не знают никого, пусть это все орки... блин! да даже если бы это были вообще твари неразумные и бессловесные, коровы там, овцы, да хоть куры - и то вид такого беспощадного и тупого убийства должен заставить хотя бы зажмуриться. Разум нам дан вместе со способностью хоть к какому-то сопереживанию.
Знаете, у Нодара Думбадзе в "Законе вечности" есть такой эпизод: в палате, где лежат сердечники (ГГ после инфаркта, кажется, ну и остальные наподобие), ходят крысы, несколько штук. Об этом узнает медперсонал и насыпает крысам яду.
Что было далее:
Тот собрался было ответить, даже рот приоткрыл, но слово застряло у него в горле: из-под его койки выползла крыса со всем своим семейством и уселась посередине палаты.
- Вот тебе и мышьяк! - нарушил молчание Булика.
При виде крысы Бачаной вместо отвращения овладело любопытство. Крыса обошла по очереди все три шкафчика, словно выискивая что-то, потом, не найдя ничего, оглядела каждого из больных. Но когда Булика бросил ей кусок сахара, она даже не взглянула на него.
- Не пойму, в чем дело, - сказал отец Иорам, - то ли она плотно позавтракала, то ли решила объявить голодовку.
- Надо позвать Женю. Пусть приведет этого кретина дезинфектора, чтобы он убедился, какие тут разгуливают поросята! - предложил Булика.
Крыса вновь обошла шкафчики, потом вернулась к своим и, смешно шевеля передними лапами и усами, что-то сообщила им. Супруг и два крысенка внимательно выслушали ее, затем мать повела детенышей под кровать Булики, видно, отправила их через щель домой и вернулась к супругу. Между ними завязалась горячая беседа.
- Семейная сцена. Присутствие детей нежелательно, - констатировал Булика.
Вдруг испуганная крыса стремительно отпрянула в сторону, сорвалась с места и бешено закружилась по палате. Потом вернулась к самцу и, тяжело дыша, остановилась словно вкопанная перед ним. Теперь в дикую пляску по палате пустился самец. Спустя минуту он подбежал к самке и застыл, уставившись на нее. И так обе крысы, не двигаясь, долго стояли друг перед дружкой.
Страшное предчувствие овладело Бачаной, и сердце его забилось тревожно... Из-под кровати появились два крысенка. Они подлежали к родителям, но родители будто не заметили их. Тогда крысята ткнулись в них мордочками. Крысы не двигались. Крысята стали лапками теребить то одну, то другую. И вдруг все они вновь сорвались с места и забегали, закружились по комнате, натыкаясь на шкафчики, стены, друг на друга, падая и вскакивая.
- Да что это с ними творится такое? Взбесились, что ли? перекрестился отец Иорам. - Булика, кликни ради бога Женю!
Но побледневший Булика сидел на койке и оторопело глядел на дикий танец крыс.
- Это мышьяк... Они наелись мышьяку и теперь ищут воду. Но вода лишь ускорит их конец, - сказал Бачана.
- А молоко? - спросил дрогнувшим голосом отец Иорам.
- Поставьте, батюшка! - попросил Бачана.
Отец Иорам дрожащими руками налил молоко в блюдце и поставил его на пол. Но было уже поздно. Обезумевшие крысы даже не заметили блюдца.
- Странно крысята держатся крепче, - сказал Бачана, и тут же, словно опровергая его слова, одна малышка опрокинулась на спину, задрав лапки. Спустя мгновение упал второй крысенок.
- Не могу смотреть на них! - простонал Булика я, подложив под язык таблетку нитроглицерина, закрыл лицо руками.
- Господи, помилуй! - вырвалось у отца Иорама.
Почуяв недоброе, крысы очнулись, шатаясь, подошли к трупам своих детенышей и опустились перед ними на колени.
- Женя! - заорал Бачана и невольно привстал в постели. Крысы подняли головы, и Бачана увидел в их черных глазах-бусинках столько боли, изумления и отчаяния, что сердце у него заныло и похолодело.
- Женя! - крикнул он снова и откинулся на подушку.
- Уважаемый Бачана! Бачана! Сын мой! - Отец Иорам завертелся в кровати. - Булика! Посмотри, что с ним!
Но Булика лежал, зарывшись головой в подушку, и ничего не слышал.
- Эй, кто там! Помогите! - завопил отец Иорам и постарался встать, но страшная боль, пронзившая сердце, свалила старика...
В палате наступила гробовая тишина. На полу валялись бездыханные крысы, а у кроватей еле дышавших людей притаилась смерть и алчными глазами вглядывалась в их души.
Никто не слышал, как с треском распахнулась дверь, как в палату ворвались перепуганные фельдшерица Женя и врач.
- Ну что, успокоились теперь? - сказала Женя, увидев дохлых крыс. И тут же раздался тревожный крик врача:
- Пантопон! Быстро! Всем троим!
Совершенно раздирающий эпизод, который очень тяжело читать. А ведь это всего-навсего обычные серые крысы. Которых никто не любит и которых все считают вредителями и прекрасно отдают себе отчет в том, что от крыс нет ничего, кроме вреда, действительно ничего, и единственное, что с ними можно сделать, - это только уничтожать. Но даже крысиные мучения взрослым людям, видевшим в своей жизни и войну, и много чего еще, оказались невыносимы!!
А милым няшным хоббитам это все пофигу. Вообще. Совершенно и абсолютно. И даже прикольно - крысы побежали, гыыы! Можно поглумиться. Насколько же поганые твари эти двое.
Канон говорит нам, что орки лишены каких бы то ни было положительных чувств? Не знаю, чего там они лишены, а чего нет - нам их показали очень мельком. Но хоббиты, которых нам в подробностях расписывают с первой и до последней страницы книги, лишены всего этого напрочь.
И это хоббиты, которыми так умилялся и с которыми отчасти идентифицировал себя Профессор, какбэ ненавидевший войну и все неприятности, с ней связанные. Либо он был таким же чудовищем, либо обладал потрясающей и неимоверной слепотой ума, искренне не понимая, что именно он живописует и как оно выглядит. Все очень-очень стерильно. Что с орками делали хуорны - в поле зрения не попадает. Население Изенгарда тонет, как все это выглядит, что они при этом чувствуют - в поле зрения опять не попадает. На поверхности воды плавает всякий хлам, но трупов в поле зрения опять нет. Все чистенько и аккуратненько, картинка для воскресной школы и детского чтения. Сплошная милота. Чтоб вы сдохли.
Упорно вспоминается цитата из "Приключений принца Флоризеля": "Еще "чистой смертью" зовут. Крови очень не любит".
