Надо собраться с духом и досмотреть это кино до конца.
Только два орка убежали. Что они могут сообщить о беглецах, как те того опасались, никого не взволновало. О, да, они же заранее знали, что орки будут доставлять сообщение долго, потому что пешком, и поблизости больше нет никого из них, кто был бы верхом.
Эарендел очень обрадовался папе, а тот ему, и Эарендел запросил пить, мол, я долго бежал, и не надо было Хендору меня нести, а воды нету. Туор призадумался, а дитя тем временем говорило: "Было хорошо видеть, что Меглин умер так, ибо он хотел наложить руки на мою мать - и он мне не нравился; но я бы не путешествовал ни в каких туннелях даже из-за всех волчьих всадников Мелько". Это опять должно показывать нам, какой этот ребенок храбрый и доблестный.
И Туор заулыбался и посадил его на плечи. Тут подтянулся остальной отряд, и Туор передал чадо Идриль, которая очень радовалась. Но доблестный ребенок не хотел ехать у мамы на ручках... вообще-то дитятку уже семь, и весят человеческие мальчики в этом возрасте около 25 кг. И тащить такую тушку тяжело даже нормальной полноразмерной женщине, а не маленькой-хрупенькой эльфийке Идриль. Нифига се джентльмен этот Туор. С себя, лба здорового, этого кабанчика снял и на Идриль навалил - радуйся, мол. Хорошо еще, что ребенок оказался такой сознательный и заявил:
“Mother Idril, thou art weary, and warriors in mail ride not among the Gondothlim, save it be old Salgant!” and his mother laughed amid her sorrow; but Eärendel said: “Nay, where is Salgant?” - for Salgant had told him quaint tales or played drolleries with him at times, and Eärendel had much laughter of the old Gnome in those days when he came many a day to the house of Tuor, loving the good wine and fair repast he there received. But none could say where Salgant was, nor can they now. Mayhap he was whelmed by fire upon his bed; yet some have it that he was taken captive to the halls of Melko and made his buffoon - and this is an ill fate for a noble of the good race of the Gnomes. Then was Eärendel sad at that, and walked beside his mother in silence".
"Мать Идриль, ты устала, и воины в кольчуге не ездят верхом среди гондотлим, исключая старого Салганта! - И его мать смеялась среди своей печали; но Эарендел сказал:
- Нет, где Салгант? - Ибо Салгант рассказывал ему забавные сказки или играл шутки с ним время от времени, и Эарендел имел много смеха старого Гнома в те дни, когда тот много раз приходил в дом Туора, любя хорошее вино и вкусную трапезу, которую он там получал. Но никто не мог сказать, где Салгант был, и не могут они [сказать] сейчас. Может быть, он был охвачен гнем на своей кровати; все же некоторые утверждают, что он был взят пленником в чертоги Мелько и сделан его шутом - и это плохая судьба для благородного доброй расы Гномов. Тогда был Эарендел печален от этого и шел рядом со своей матерью молча".
Странно. Вот что тех все сожрали, которые к другому выходу побежали, - об этом знают. А куда делся Салгант, никто не знает. И почему он называется "старым", когда он хоть и толстый, но бессмертный и вечно молодой эльф - для меня загадка.
Итак, все добрались до подножия гор, и было уже полное утро (скорость перемещения этих усталых и измученных людей продолжает изумлять), но еще пасмурно. и все забрались в долинку, поросшую деревьями и орешником, и там отдыхали и даже спали, но Туор велел поставить часовых и сам не спал. Потом они поели своей скудной еды и "broken meats" / "разрушенных/разбитых/поломанных/и т.п. мяс". Эээ... - сказала я. Ну, какие-то кусочки, очевидно. Но что бы помешало Профессору написать просто "кусочки мяса" или даже совсем просто "мясо"? Какая вообще разница, было ли оно в виде кусочков, или цветочков, или ободочков? Да и вообще на кой было выделять из общего собирательного "еда" еще и какие-то "мяса"? Какая разница, ели они сейчас мясо или не ели? Помогло слово божие, где это словосочетание употребляется в евангелиях в описании чуда с хлебами и рыбами. Ну, помните: проповедовал господь где-то в пустыне, а потом сказал: три дни, мол, слушатели не жрамши, жалко их, дайте им чего-нибудь. Ученики возразили резонно: где же возьмем в пустыне-то, учитель? А что есть? Ну, вот семь хлебов и несколько рыбок. Давайте сюда поживешь с вами - научишься есть всякую дрянь. И начал Христос все это преломлять и раздавать, а хлебы и рыбы все множились и множились, так что все наелись, а остатками, которые оставались, семь корзин наполнили. И вот эти остатки и названы в английской Библии "broken meat". И в "Короле Лире" у Шекспира Кент обзывает Освальда "an eater of broken meats", едоком вот этого. То есть "broken meats" - это объедки.
Что заставило беглецов тащить с собой сюда объедки, не знаю. Может, мусор выкинуть пошли.
Эарендел спрашивает потом: “Мать Идриль, я бы хотел, чтобы с нами был добрый Эктелион Фонтанный, чтобы играл мне на своей флейте или сделал ивовые свистульки! Может быть, он ушел вперед?"
Но Идриль сказала, что нет, и рассказала всю печальную историю Эктелиона. Ребенок очень огорчился, не хочу, мол, больше видеть улиц Гондолина. А Туор сказал, что и не увидишь, потому что Гондолина больше нет.
Когда солнце садилось за горы, все снова пустились в путь неровными корявыми тропами. Трава скоро кончилась, уступив место замшелым камням, деревья тоже кончились и даже сосны и ели сделались редкими. Совсем на закате они поднялись так высоко, что могли бросить последний взгляд на Гондолин. И вот, долина была мирной и спокойной, как прежде, но вдали на фоне темнеющего на севере неба они увидели большую вспышку пламени - и это было падение последней башни Гондолина, та самая, которая была у южных ворот и отбрасывала тень на дом Туора. Откуда все это сделалось известно, опять не знаю, не спрашивайте.
А это Орлиное ущелье было очень опасное место, и ни за что не пошли бы туда беглецы в темноте, без фонарей и факелов, усталые и обремененные женщинами и детьми, и больными и ранеными (ну ладно дети, но молодые и здоровые женщины вообще-то не инвалиды немощные, чтобы ими обременяться. Ну уж никак не вровень с больными, ранеными и детьми. Кстати, откуда тут больные?) - так вот, ни за что бы сейчас они туда не полезли, если бы не великий страх перед разведчиками Мелько (да нужны вы ему! Кроме того, снаружи вообще земли Мелько, так что куда вы все собрались вообще?).
Сделалось темно, компания растянулась по тропе. Впереди шел Галдор с копейщиками, и с ними был Леголас, который видел как кошка. потом шли наименее уставшие из женщин, которые поддерживали больных и тех раненых, которые могли стоять на ногах. Тут были Идриль и Эарендел. Потом в безопасной середине шел Туор со всем своим народом Крыла, и они несли сколько-то серьезно раненых (а почему мы слышим о них только сейчас? Почему до этого все только шли и никого не несли?), и Эгалмот был тут. Потом снова шли женщины с малыми детьми и девочками (эээ... к чему это уточнение? Мальчиков среди детей не было? Или дети-мальчики в данном аспекте чем-то принципиально отличаются от детей-девочек, что надо отдельно уточнять или вести?) и хромыми... "men" - то ли "людьми", то ли конкретно "мужчинами". Замыкали все это битвенно-полноценные воины, и с ними был Глорфиндель.
"Thus were they come to Cristhorn, which is an ill place by reason of its height, for this is so great that spring nor summer come ever there, and it is very cold. Indeed while the valley dances in the sun, there all the year snow dwells in those bleak places, and even as they came there the wind howled, coming from the north behind them, and it bit sorely. Snow fell and whirled in wind-eddies and got into their eyes, and this was not good, for there the path is narrow, and of the right or westerly hand a sheer wall rises nigh seven chains from the way, ere it bursts atop into jagged pinnacles where are many eyries. There dwells Thorndor King of Eagles, Lord of the Thornhoth, whom the Eldar named Sorontur. But of the other hand is a fall not right sheer yet dreadly steep, and it has long teeth of rock up-pointing so that one may climb down — or fall maybe - but by no means up. And from that deep is no escape at either end any more than by the sides, and Thorn Sir runs at bottom. He falls therein from the south over a great precipice but with a slender water, for he is a thin stream in those heights, and he issues to the north after flowing but a rocky mile above ground down a narrow passage that goes into the mountain, and scarce a fish could squeeze through with him".
"Так пришли они к Кристхорну, который есть дурное место по причине своей высоты, ибо она столь велика, что ни весна, ни лето никогда не приходят туда, и оно очень холодное. В самом деле, в то время как долина танцует на солнце, там весь год снег живет на тех унылых местах, и именно когда они пришли туда, ветер выл, приходя с севера позади них, и он кусал тягостно. Снег падал и крутился в вихрях ветра и попадал в их глаза, и это было нехорошо, ибо там путь узок, и справа или с западной стороны отвесная стена поднимается почти на семь чейнов ("чейн", "цепь" - английская землемерная мера, 22 ярда или 20,12 м) от тропы, прежде чем она распадется наверху зазубренными пиками, где много гнезд. Там живет Торндор, король орлов, Повелитель Торнхот, которого эльдар называют Соронтур. Но по другую сторону - обрыв, не совсем отвесный, но ужасно крутой, и он имеет длинные скальные зубы, направленные вверх, так что можно спуститься вниз - или упасть, может быть, - но ни в коем случае не подняться. И из той глубины нет выхода в любого из концов не больше, чем в стороны, и Торн Сир бежит на дне. Он падает туда с юга через великий уступ, но тонкой [струей] воды, ибо он тонкий ручей на тех высотах, и он проистекает к северу, после течения только [на протяжении] скалистой мили над землей, вниз по узкому проходу, который уходит в гору, и едва ли рыба может протиснуться туда с ним".
И вот Галдор уже пришел к концу перевала, к тому месту, где Торн Сир падает в бездну, а остальные растянулись более чем на милю по тропе между пропастью и утесом, так что народ Глорфинделя был еще в начале перевала, и вдруг послышался ужасный-страшный вопль, эхом раскатившийся по окрестностям.
На людей Галдора из темноты напали какие-то фигуры, выскочившие из-за скал, где лежали скрытыми даже от глаз Леголаса. Туор подумал, что это ну так, какая-то случайная шайка приспешников Мелько (на такой высоте ночью, ага), и сейчас мы им врежем. И он отправил женщин и больных вокруг себя назад и присоединился к Галдору. Но с высоты падали камни и причиняли великий урон, и дело обернулось совсем плохо, когда сзади тоже донесся шум оружия, и к Туору пришли с вестями, что на Глорфинделя напали сзади, и балрог был с ними. И это была ловушка, потому что Мелько расставил стражу везде по Окружным горам. Но гондотлим были такие доблестные, что почти все вражьи силы ушли на Гондолин, а стражи на горах осталось мало, а на юге меньше всего. Однако ж беглецов заметили, когда те из той долины с орехами выбирались, и враги собрали все силы, которые были поблизости, и решили напасть на перевале сразу с двух сторон. И напали. Ну, опять по схеме: наши герои несметно орков покидали в пропасть, но дела все хуже, камней на головы все больше, и дело совсем пахнет керосином.
Что делать? Да ничо, сейчас орлы прилетят.
Взошла луна, и "что там за шум внизу?" - спросил Предводитель Орлов.
"Then arose Thorndor, King of Eagles, and he loved not Melko, for Melko had caught many of his kindred and chained them against sharp rocks to squeeze from them the magic words whereby he might learn to fly (for he dreamed of contending even against Manwë in the air); and when they would not tell he cut off their wings and sought to fashion therefrom a mighty pair for his use, but it availed not".
"Тогда поднялся Торндор, король орлов, и он не любил Мелько, ибо Мелько поймал многих из его сородичей и приковал цепями их к острым скалам, чтобы выжать из них волшебные слова, посредством каких он мог бы научиться летать (ибо он мечтал состязаться даже с Манвэ в воздухе); и когда они не захотели сказать, он отрезал им крылья и искал выделать из них могучую пару для собственного использования, но это не принесло пользы".
Ну не идиот?!
И вот когда шум драки достиг его великого гнезда, он сказал: "Почему эти мерзкие твари, эти орки с холмов, поднялись близко к моему трону; и почему сыны нолдоли кричат в низких местах от страха перед детьми Мелько проклятого? Вставайте, о Торнхот, чьи клювы из стали и чьи когти мечи!"
Недовольно бурча, орлы начали просыпаться. И налетели на орков и раздирали их, и сбрасывали в Торн Сир. И гондотлим возрадовались, и орел сделался потом знаком их рода, и Идриль носила его, но Эарендел любил скорее Лебединое Крыло своего отца. Народ Галдора отразил нападение тех, кто впереди, потому что тех было немного, и все двинулись дальше. И вот уже половина беглецов прошла макушку перевала но тут балрог, который был позади, прыгнул с великой мощью на некие высокие скалы, что стояли на пути слева, на кромке пропасти, и оттуда прыжком ярости он миновал людей Глорфинделя и оказался среди женщин (ах, шалунишка!) и раненых, размахивая своим огненным бичом. Тогда Глорфиндель прыгнул вперед за ним, и его золотые доспехи блеснули в лунном свете, и он рубанул того демона так, что тот прыгнул снова на великий валун, а Глорфиндель за ним приговаривая: "хто не скаче...". И теперь на той высокой скале над народом разразился великий поединок, который почти все могли наблюдать, но все было кончено прежде, чем люди Глорфинделя могли прыгнуть рядом с ним. Пыл Глорфинделя гонял того балрога с места на место, и его кольчуга защищала его от хлыста и когтей. Вот он нанес сильный удар по его железному шлему, вот отсек руку-хлыст существа по локоть. Тогда балрог, в мучении страха и боли, прыгнул на Глорфинделя, который пырнул его, как жало змеи; но он нашел только плечо и был схвачен, и они качались, едва не падая, на вершине утеса. Тогда левая рука Глорфинделянашла кинжал, и он взмахнул им так, что тот пронзил балрогово брюхо рядом с его собственным лицом (ибо этот демон был вдвое выше его ростом); и тот завизжал и упал навзничь со скалы, и, падая, вцепился в желтые локоны Глорфинделя под его шапкой [шлемом, надо понимать], и они оба упали в пропасть.
Все очень расстроились, потому что Глорфиндель был "most dearly beloved", самым дорого любимым, в общем. Шум падения раскатился по горам, бездна Торн Сира зазвенела. Услышав вопль балрога, орки перепугались и разбежались, кого не перебили. И Торндор спустился в пропасть и вынес оттуда тело Глорфинделя, а балрог остался лежать, и воды Торн Сира бежали черными много дней вниз в Тумладин.
"Still do the Eldar say when they see good fighting at great odds of power against a fury of evil: “Alas! ‘Tis Glorfindel and the Balrog”, and their hearts are still sore for that fair one of the Noldoli. Because of their love, despite the haste and their fear of the advent of new foes, Tuor let raise a great stone-cairn over Glorfindel just there beyond the perilous way by the precipice of Eagle-stream, and Thorndor has let not yet any harm come thereto, but yellow flowers have fared thither and blow ever now about that mound in those unkindly places; but the folk of the Golden Flower wept at its building and might not dry their tears".
"Все еще говорят эльдар, когда они видят добро, сражающееся с большим перевесом сил против ярости зла: "Увы! Это Глорфиндель и балрог", и их сердца все еще скорбят по тому прекрасному из нолдоли. Из-за их любви, несмотря на спешку и их страх перед появлением новых врагов, Туор позволил воздвигнуть великий каменный каирн над Глорфинделем, как раз там, за опасным путем, у обрыва Орлиного ручья, и Торндор не позволил еще какому-либо вреду прийти туда, но желтые цветы добрались туда и цветут всегда теперь вокруг того кургана в тех недобрых местах; но народ Золотого Цветка плакал при его строительстве и не мог осушить своих слез ".
Слава богу, конец!
