Да, кстати, насчет дискуссии с дамой. У меня тоже оба деда были на войне. И вот если бы не редкие их рассказы, я бы (по состоянию их психики и манере поведения) и ни в жизнь бы не догадалась, что люди воевали и синдромы там всякие. Я б даже сказала, что с нонешней системой образования я более травмирована учебой с детьми в школе, нежели они в войне. Я уж точно, более нервная и дерганная, однозначно 
А уж когда встречаю вместе слова "школа", "реформа" и "ЕГЭ", тут уж ваще псих психом..
А это всё оттого, что раньше не модно было мужикам свою травмированную психику напоказ выставлять и "военным синдромом" спекулировать. Мужику полагалось быть сдержанным, мужественным, свои переживания не демонстрировать, а держать при себе.
Те, кто воевал по-настоящему, а не по тылам награды получал, много лет потом во сне и в танках горели, и с подбитыми самолётами падали, и товарищей, засыпанных землёй от взрыва, откапывали (в зависимости от рода войск, где служили), но если и упоминали об этом, то мельком и сдержанно, без слюней, соплей и истерик.
А помимо воевавших были те, кто не будучи военным человеком, попал под раздачу. Как, например, моя бабушка. Новороссийск бомбили с лета 1941 года, и дом, где она жила с моим отцом (ему было 10 лет) разбомбили почти сразу. В августе на фронт ушёл мой дед. Через год фронт подошёл к городу, и в сентябре большая часть города была захвачена. Наши жили в том месте, где линия фронта больше двух недель перемещалась туда-сюда. То есть прямо по ним. А когда немцы оккупировали город, они собрали всех жителей и отправили на захваченные территории. Во время длительной стоянки в Крыму отобрали мальчишек старше 9 лет, погрузили в эшелон и куда-то повезли. Отцу было 11. То, что он не просто убежал, но ещё и уцелел при этом, а потом вернулся по шпалам обратно на вокзал и разыскал мать и бабушку можно считать чудом. Шансов на это было что-то около нуля.
Потом они два года жили на оккупированной Украине, в селе под Днепропетровском, а в 1944-м через них опять прокатился фронт и они вернулись в полностью разрушенный, зато очень густо заминированный Новороссийск. От прабабкиного домика осталось три стены без крыши. На дворе стояла осень. Две женщины и мальчишка начали восстанавливать дом. Каждый день мой будущий папенька уходил за стройматериалами - попросту искал на развалинах уцелевшие рамы, доски, кирпичи. Каждый раз бабушка не знала, вернётся ли он обратно, потому что то и дело гремели взрывы: помимо того, что город минировали в ходе боевых действий и наши, и немцы, осталось ещё масса неразорвавшихся или просто брошенных боеприпасов.
Бабушка всё это пережила. Но при этом осталась сдержанной, спокойной, очень доброжелательной и человечной. И свидетельствую, что она такая была не одна: мы жили в старом центре, и я застала многих женщин, которые жили в городе ещё до войны и пережили примерно то же самое. Не знаю, что они переживали наедине с собой, но внешне никаких "военных синдромов" не просматривалось ни в ком.
