Ну, либо хронология напутана, либо Финвэ уже в этот момент не полностью уже подчинялся валар. И женился, когда захотел, а не в назначенный срок.
Скорее, конечно, спутана хронология.
Я тоже за хронологию. Ибо Финвэ будет подчиняться валар еще и три тысячи лет спустя. Ну и да, для женитьбы не в назначенный срок нужно не только желание Финвэ, надо еще, чтобы семья невесты согласилась на это. А даже тень вольнодумства в семье Ингвэ - в это я не поверю ни за что.
Так вот. Женился, значит, Финвэ на Индис, сестре Ингвэ. Она была такая и такая, высокая и золотоволосая, и быстроногая (интересно, где она имела применять эту быстроногость?), и ни в чем не похожая на Мириэль. Можно, конечно, удариться в психологические рассуждения, почему Финвэ выбрал вторую жену столь отличную от первой, но по-моему, все гораздо проще. По-моему, Финвэ женился просто по расчету. Нет, я не хочу сказать, что Индис ему не нравилась или еще что-нибудь в таком духе. Но выбирал жену он уже по расчету.
Индис руками ничего не делала, а песни пела (включим режим известной тети на букву "с": а, белоручка-бездельница, сидит целыми днями песенки поет).
Далее оказывается, что Индис любила Финвэ еще с тех пор, когда ваниар жили в Тирионе. Эээ... то есть в женатого влюбилась?! Потому что если бы Финвэ был еще не женат, она уже верно нашла бы способ реализации своих желаний. Сказала бы брату, в конце концов, тот бы посватался.
В общем, она оставалась незамужней и ходила в одиночестве по полям, распевая песни.
"Now Ingwe, hearing of the strange grief of Finwe, and desiring to lift up his heart and withdraw him from vain mourning in Lorien, had sent messages bidding him to leave Tuna for a while, and to come and dwell for a season in the full light of the Trees. Finwe thanked him but did not go, while there was yet hope that Miriel would return. But when the doom of Mandos was spoken, it came into his heart that he must seek to build his life anew. 'Maybe, there is healing in the light of Laurelin and hope in the blossom of Telperion,' he said. 'I will take the counsel of Ingwe.'
Therefore one day, when Feanor was far abroad walking in the mountains in the strength of his youth, Finwe arose and went forth from Tuna alone, and he passed through the Kalakiryan, and went towards the house of Ingwe upon the west slopes of Oiolosse. His coming was unheralded and unforeseen; and when Indis saw Finwe climbing the paths of the Mountain, and the light of Laurelin was behind him as a glory, without forethought she sang suddenly in great joy, and her voice went up as a song of the lirulin* in the sky. Then Finwe heard that song falling from above, and he looked up and saw Indis in the golden light, and he knew in that moment that she loved him and had long done so. Then his heart turned at last to her; and he believed that this chance, as it seemed, had been granted for the comfort of them both. 'Behold!' he said. 'There is indeed healing of grief in Aman!'
Теперь Ингвэ, услышав о странном горе Финвэ и желая поднять его сердце и лишить его пустого траура в Лориэне, послал вести, предлагающие ему покинуть Туну на некоторое время и прийти и жить время года в полном свете Древ. Финвэ поблагодарил его, но не пошел, пока еще была надежда, что Мириэль вернется. Но когда приговор Мандоса был сказан, пришло в его сердце, что он должен искать заново построить свою жизнь. "Может быть, исцеление в свете Лаурелин, и надежда в цветении Тельпериона", - сказал он. - "Я приму совет Ингвэ".
Поэтому однажды, когда Феанор был далеко за пределами, ходя в горах в силе своей юности, Финвэ воспрянул и вышел от Туны один, и он прошел через Калакирию и направился к дому Ингвэ на западных склонах Ойолоссэ. Его приход был невозвещенным и непредвиденным; и когда Индис увидела Финвэ, поднимающегося по тропам Горы, и свет Лаурелин был позади него как слава, не задумываясь, она внезапно запела в великой радости, и ее голос восшел, как песня лирулин в небе. Затем Финвэ услышал эту песню, падающую сверху, и он поднял глаза и увидел Индис в золотом свете, и он узнал в тот момент, что она любит его и уже давно сделала это. Тогда его сердце наконец обратилось к ней; и он верил, что этот шанс, как казалось, был дарован для утешения их обоих. "Вот!" - сказал он. - "В Амане действительно исцеление от горя!"
Все это очень викториански-приторно. Но несомненно, что раз Феанор уже надолго отсутствует, причем путешествуя по дикой местности, он ну никак не ребенок и даже не отрок. Так что обиженные ребенки - исключительно чьи-то фантазии.
