Ну, если Вы настаиваете...
— И когда вы наконец прекратите именовать меня убийцей? — возмутился Норман Гэйль.
— Ни-ког-да! Вы и есть убийца… Погодите, я обо всем скажу.
И Пуаро начал свою неторопливую речь, повествуя, как они с Джеппом доказывали, что Ричардс и Норман Гэйль — одно и то же лицо.
— Вскоре миссис Ричардс скончалась бы, оставив все свое состояние вам, неутешному вдовцу. Тогда вы вновь возвратились бы в Англию, но уже под именем Нормана Гэйля… Вы имели бы и богатство, достаточное для удачных спекуляций, и смогли бы жениться на Джейн. Но вы решили ускорить события: зачем попусту терять столько времени!
Пуаро вновь умолк, а Норман Гэйль, запрокинув голову, расхохотался:
— Вы, мсье Пуаро, здорово отгадываете, что намереваются делать люди! Вам подошла бы профессия сочинителя, мистера Клэнси! Да никогда в жизни я еще не слышал подобной смеси клеветы и чепухи! То, что вы навоображали и представляете себе, мсье Пуаро, едва ли может служить доказательством!..
Пуаро мгновение пристально глядел на Нормана Гэйля, потом почти торжественно изрек:
— Возможно. Но в таком случае, у меня есть доказательства!
— Неужели? — с издевательской ухмылкой вскричал Норман Гэйль. — Может, у вас есть доказательства того, как я убил старуху Жизель? Но все пассажиры превосходно знают и подтвердят, что я никогда не проходил мимо нее!
— Сейчас я расскажу вам, как вы совершили преступление! — сказал Пуаро. — Что вы скажете о содержимом вашего чемодана? Вы ехали на отдых. Зачем брать белый льняной пиджак дантиста? Вот какой вопрос задал я себе. И ответил: потому что он похож на куртку стюарда! Вот вам весь путь, по которому вы шли. Когда стюарды подали кофе и удалились в другое отделение «Прометея», вы продефилировали в туалет, надели там свой пиджак, набили щеки ватными тампонами, вышли в салон, схватили из ящика в буфетной кофейную ложку, с ложкой в руке быстро направились к столику Жизели. Вонзили дротик в шею жертвы, мгновенно открыли спичечный коробок, выпустили осу, поспешили обратно в туалет, сняли пиджак и, уже не торопясь, возвратились на свое место. Все заняло каких-нибудь полторы-две минуты. Подчеркиваю психологический фактор; никто никогда не обращает внимания на стюарда. Единственным человеком, который мог бы вас опознать, была мадмуазель Джейн. Но вы же знаете женщин! Как только женщина остается одна (особенно если она путешествует в обществе привлекательного молодого человека), она тотчас щелкает замочком сумочки, чтобы взглянуть в зеркальце, напудрить нос и освежить помаду!..
— В самом деле? — продолжал глумиться Гэйль. — Интереснейшая теория; но она абсолютно несостоятельна. И чтобы доказать это я всего лишь продолжу ваш занимательный рассказ. Итак, я продефилировал, как вы изволили выразиться, в туалет, снял пиджак, затем снова прошествовал в хвост самолёта, вытащил свой чемодан из груды вещей других пассажиров, сложил туда пиджак и вернулся на место. Ведь при обыске багажа пиджак был найден в моём чемодане. И вам, прежде чем настаивать на своей гипотезе, придётся объяснить, как он туда попал. А заодно — откуда он взялся в туалете, где я его якобы надел. Или же другой вариант: я подхожу к креслу Жизели, втыкаю, как вы говорите, ей в шею этот чёртов дротик — а она даже не подумала что-то предпринять, пока я прицеливался ей в вену! — затем выпускаю осу, то есть лезу в карман, вытаскиваю коробочку, открываю её… и всё это время торчу возле кресла жертвы, хотя, если бы она вскрикнула, на этот звук кто-то наверняка обернулся бы! Но этого мало. После всего проделанного я вытаскиваю всё тот же чемодан, снимаю на глазах изумлённой публики пиджак, аккуратно его сворачиваю — вы сами могли видеть, что он был свёрнут аккуратно, а не запихнут комом второпях — затем укладываю в чемодан… А после этого возвращаюсь обратно. Уж не знаю, какой из этих двух вариантов абсурднее.
В комнате стояла напряжённая тишина.
— Я сейчас не смогу доказать, что при мне не было пиджака, когда я садился в самолёт, — уже другим, очень серьёзным голосом продолжил Норман. — Потому что в этом случае ваша теория становится ещё фантастичней! Ведь чтобы надеть пиджак в туалете, я должен был сначала достать его из чемодана! Но вы начнёте заново допрашивать пассажиров и сделаете это таким образом, что ни один не сможет совершенно точно сказать, держал ли я пиджак в руках при посадке или же нет. Они будут сомневаться, говорить, что не могут припомнить… а кто-то, особо внушаемый, скажет, что да-да, этот молодой человек в самом деле нёс пиджак на руке, и я, мол, удивился ещё, почему он не убрал его в чемодан, а потом ещё и пошёл с ним в туалет, в то время как мог оставить его на кресле. Хотя на самом деле пиджака у меня не было, он изначально лежал в чемодане. И пусть этого я доказать не смогу, зато тот факт, что пиджак находился в багаже после убийства, зафиксирован в полицейском протоколе. И покуда вы, мсье Пуаро, не сможете объяснить, как он там очутился, все ваши истории остаются домыслами, не имеющими ничего общего с реальностью. Да, моя настоящая фамилия Ричардс. Да, я был женат на Анне Морисо. Но это само по себе не преступление. Да, я взял фамилию матери, потому что так хотел дядя, а я целиком от него зависел — это тоже ненаказуемо. У полиции ко мне может быть только одна претензия: узнав, что убитая — моя тёща, я уговорил жену скрыть, что мы оба по несчастливой случайности летели в этом же самолёте. Но это легко объяснить. Мои действия были продиктованы страхом: я испугался, что, узнав об этом, следствие сделает из нас главных подозреваемых. Что, как видим, и произошло. Едва вы узнали, что я — Ричардс, как сразу забросили другие версии и занялись только мной. Но вы просчитались, Пуаро! И до тех пор, пока вы не сумеете объяснить, как я, находясь в туалете, мог надеть свой лежащий в чемодане пиджак, а потом вернуть его обратно, я попрошу меня не беспокоить. За сим разрешите откланяться…
Норман поднялся из кресла и лёгкой походкой уверенного в себе человека направился к двери.
