После отдыха шагалось веселее. Леса правобережья давно скрыли Келон – словно и нет на свете никакого Нан-Эльмота. Ломион, соскучившийся сидением на неторопливо переступающем коне, принялся выспрашивать, куда они идут и сколько еще до того места осталось. Ему объяснили, что идут в деревню, осталось до которой «столько же и еще почти полстолька» пройденного.
- А обратно не пойдем? – спросил он с опаской.
- Нет, - твердо ответила Ириссэ.
Пастушья летовка приютилась под холмом у стекавшего с него ручья. Выше был старый бор, а на юг расстилались разбитые перелесками луга. Жилой дом, амбар и сыроварню построили когда-то из надежных сосновых бревен и покрыли досками. Под камышевым навесом сохранился небольшой запас дров.
Жилища выше уровня земли так удивили Ломиона, что он не сразу решился подняться по лесенке и войти в дверь. Зато мыться в ручье он полез первым – привык к чуть теплой воде.
- А когда мы придем в город, про который ты расказывала мне, мама? – сквозь сон спросил совсем осоловевший от усталости и плотного ужина Ломион.
- Сперва мы побываем в большой крепости дяди Тьелкормо.
- Удивительно, что твой сын так хорошо говорит на квенья! Даже окончания не зажевывает.
- Мама учила. Когда папа не слыша-ал… - голос растаял в зевке.
Маленький отряд выбирался из широкого лога, когда Хуан вдруг насторожился. На безмолвный вопрос Феанариона пес радостно гавкнул и встал возле его ног. И скоро все услышали ровный стук копыт.
Звездно-буланый вынесся из-за березняка, в четыре скачка одолел остаток растояния до своего хозяина. Блестящие подковы пронеслись на ладонь от головы Тьелкормо. Встав на четыре, жеребец заржал, встряхнул длинную, медового цвета, гриву, словно перед соперником в табуне. Схватил было за рукав и попятился, всхрапывая, от рычащего Хуана.
- Оп-па, Тинвэ! Хорошо, хорошо! Ну, перестань!
Но жеребец пару раз пробежался вокруг нолдор и даже кинул задними ногами, прежде чем уперся головой в грудь Феанариона. Тот охлопывал каштаново-золотистую шею, чесал под салазками.
- Мам, что это?! – прошептал свалившийся с седла и прижавшийся к ногам Ириссэ Ломион.
- Не бойся, это они так радуются друг другу.
- Я думал – хотят друг друга убить…
- Ломьо! – Тьелкормо подхватил испуганно сжавшегося мальчика и поднес к морде с белой проточиной. - Это мой Тинвеколло. Он хороший. Только баловной. Тинвэ, а это Ломион… тоже хороший и баловной. Дай ему обнюхать себя, Ломьо.
- Как Хуану? – стараясь подавить дрожь в голосе, спросил сын Ириссэ.
Широкие ноздри посопели у самого лица, огромная голова отодвинулась. А так и не опомнившийся мальчик почувствовал под собой широкую теплую спину. Звездно-буланый покосился на него зеленоватым глазом и понес вперед удивительно плавно.
- А-аффа!
Навстречу галопом скакали еще восемь всадников с тремя заводным конями.
- Мой лорд!
- Айа, Фион! Хорошо, что выехали навстречу пораньше.
- Это все твой жеребец. Он как-то перелез изгородь. Ну, мы и поехали следом. Подумали сначала, что с вами тоже что-то случилось в том проклятом лесу… Приветствую, Арэдель Нолофинвиэн!
- Представляю вам внука Нолофинвэ, моего племянника, сына Ириссэ по имени Ломион! – торжественно произнес Тьелкормо, взглядом предупреждая вопросы. – А теперь – по коням! Хочу скорее попасть в баню и на мягкую кровать!
В деревне, огороженной крепким частоколом, охотники провели еще три дня, пока собирался обоз с соленым мясом и зерном. Сын Ириссэ наконец получил там настоящие штанишки по размеру, а к ним суконную куртку и башмачки с вязаными чулками. Непривычная обувь сперва вроде бы стесняла ступни. Зато в ней можно было не бояться ушибить пальцы, споткнувшись на бегу о корень, как в прежних чувячках.
Запряженные быками телеги тащились медленно, и Ломион успел перезнакомиться со всеми дружинниками Феанариона. Выспрашивал у них, вызывая удивление, почему быки не разбегаются, а позволяют себя запрягать. Как сделаны колеса – не могли же они вот такими вырасти на дереве! Зачем ужасно дорогую соль, остановившись на ночевку, сыплют на траву. И с наскоро сделанным из сырой ивовой ветки луком объезжал вечерами стоянку верхом на самом Тинвеколло.
Едва заметная колея неожиданно вывела на хорошо наезженную дорогу. А та, попетляв между овражными мысами, уткнулась в большой поселок на берегу реки. Под высоким откосом оказался деревянный настил, далеко заходящий в воду. Возле него покачивались четыре барки.
- Арос стоит высоко и не спадет еще месяц. Проскочим и Ароссиах, - уверенно сказал Тьелкормо сестре. – Под парусами доберемся куда быстрее, чем верхом.
Ломион с интересом смотрел, как лошади дружинников спокойно поднимаются по сходням на «огроменные лодки». Сам даже попрыгал на пружинящих досках, вызвав ожидаемое одобрение дяди. Укладываясь в постель в носовой каютке, сказал матери:
- У голодрим все добрые. И квенди, и собаки, и даже быки!
Баржи неспешно двигались на север, иногда приставая у прибрежных поселений. Если погрузка затягивалась, коней выводили размяться и попастись на заливном лугу. К зерну и солонине добавились свернутые в тугие рулоны кожи, корзины сушеной и копченой рыбы. Ее острый запах чувствовался даже на палубе.
Ломион получил в подарок настоящий лук конного стрелка. Держать его на весу пока не удавалось, да и тетива оттягивалась всего на детский палец. Но оперев рог на доски, мальчик все же ухитрялся спускать стрелы в основание мачты. Утомившись и натерев пальцы, стоял у борта, глядя на проплывающие мимо луга и леса. Земля за опушками Нан Эльмота оказалась такой огромной, что ее никак не удавалось вместить в голову. Все казалось, что за поворотом появится тот лог, по которому они спускались к реке, чтоб переплыть ее. Но открывалась зеленая равнина или темнохвойный бор над зацветающими дикими вишнями. Над головой поскрипывали веревки, держащие натянутый парус – удивительно, откуда взялось столько ткани! А потом они приедут в большой город, о котором вечерами, отгородившись от остального дома меховым занавесом, рассказывала мама. И никто не станет кричать и браниться, поминая «беззаконных пришельцев». Потому что теперь он, Ломион, тоже стал «пришельцем»-голодрим!
В один из дней на берегу показалась высокая башня. Она казалась серо-голубой, как ненастное небо над головой. На верхушке ее ярко блеснуло – Лоион опасливо присел, ожидая громового раската. Но грома не последовало – блеск исчез. Зато квенди на барках потянули за веревки, делая парус поменьше, а сами встали вдоль бортов с длинными веслами в руках. Ими они тыкали в дно, пока судна проплывали мимо этой башни, а потом мимо второй, тоже голубой. Один раз внизу заскрипело, настил под ногами вздрогнул. Потом барка снова плавно закачалась, сверху скользнул прежде подтянутый парус.
- Я же говорил, что проскочим Ароссиах! - воскликнул как-то неслышно появившийся рядом Тьелкормо.
Квенди снова укладывали весла вдоль бортов, а стоявший на носу махал вверх-вниз привязанным к палке длинным красным лоскутом.
Плпвание закончилось у поселка, окружавшего еще одну каменную башню. Снова таскали на берег бочки и корзины, наваливая на телеги. Смирные быки вздыхали, натягивали упряжь и, ковыряя копытами, землю, взбирались на пологий откос.
- Ириссэ, я посажу Ломиона на отдельного коня.
- Тьелко, ты в уме?! Он же совершенно не умеет ездить!
- Раз на Тинвэ усидел – умеет! – светловолосый дядя озорно подмигнул племяннику. – Сестра, я же велел ему Силиккэ подвести. Она молока не расплещет. И никуда не пойдет от нас.
Лошадь бледно-золотистой масти потянулась к мальчику розовыми губами. Взяв с ладони сухую грушу, встряхнула совсем белой гривой и повернулась боком. Ломион поерзал, устраиваясь в седле, и решил, что ехать самому куда достойнее, чем на подушке впереди матери.
Силиккэ ровно шагала за телегой, не обращая внимания на отъезжавших и возвращавшихся всадников. Когда Ломион, стуча пятками по тугим бокам, попытался заставить ее обогнать обоз, только дернула ухом.
За ужином мальчик заявил, что ему скучно ехать вот так.
- Если бы ты умел читать, - ловко отсекая румяную ножку от птичьей тушки и протягивая племяннику, сказал Тьелкормо, - я бы посоветовал тебе сесть в повозку и дал книжку.
- Я умею! И писать! – и прямо на ломте хлеба вареньем вывел угловатые знаки кирта, а потом вполне разборчиво – вязь тенгвара. – Мое имя!
- Осталось научить тебя какому-нибудь ремеслу и фехтованию - и можно представлять королю… Только сперва лорду Маэдросу, - Феанарион повернулся к сестре. – Нельо едва не убил нас с Курво, когда узнал, что ты пропала. И Морьо досталось за то, что якобы нас задержал.
- Раз все выжили, то не очень старался убить, - беспечно бросила та, макая в соль ломтик дичи.
- Мам, - Ломион смотрел на мать с радостным удивлением.
- Что?
- Ты стала такая красивая!
Тьелкормо одобрительно хлопнул племянника ладонью по спине.
Давно видневшуюся впереди синюю неровную полосу Ломион принимал за лес. Но ехали к ней уже несколько дней, а она только росла ввысь, нисколько не приближаясь.
- Мам, когда мы в тот лес приедем?
- Это горы, сын.
- Горы? За ними стоит твой город?
- Да, он где-то там, - рука Ириссэ указала на северо-запад. – Но сперва мы поживем у твоих дядей Тьелкормо и Куруфинвэ. В большой крепости. Он не такая красивая, как Гондолин, но тебе там будет не скучно.
Еще через день Ломион понял, что такое горы. Земля впереди словно встала на дыбы, заставляя деревья карабкаться верх.
- Хватит тащиться за бычьими хвостами! – Тьелкормо приподнялся в стременах. – Если сейчас пустим коней по-настоящему, вечером будем дома!
- Ломьо, пересаживайся ко мне…
Но Феанарион уже рванулся вперед крупной рысью.
Мальчик вцепился было в луку, однако тут же почувствовал, что этого не требуется. Лошадь под ним побежала, плавно покачиваясь и не отставая от скачущих коней матери и дяди. Фион и Линтсур, знакомые охотники, оказались рядом справа и слева, чуль ли не прижимаясь боками своих коней.
- Эгей, племянник! Сидишь?!
- Да-а-а!!!
Силиккэ одновременно выносила переднюю и заднюю ноги, то левые, то правые, высоко держа шею. Она словно подражала походке квенди. Ветер препал волосы, грязноватая колея быстро скользила назад. Ломион почувствовал себя летящим как птица. И завопил от неиспытанного прежде восторга.
Они то одерживали коней на шаг, то снова пускали в галоп. Дважды останавливались перекусить холодным мясом с лепешками. Подражая старшим, мальчик попытался сам ослабить подпругу Силиккэ. Ему помог справиться с тугими пряжками светловолосый Эргиль. Он же подтянул ремни, когда тронулись со стоянки.
А перед закатом, когда подковы звонко застучали по каменной мощенке, впереди возникли четыре башни и стена между ними. И в стене той оказались огромные, блестящие металлом ворота. Рассказы матери все крепче обрастали плотью.
Дальше для мальчика все было как в тумане. Его сняли с седла и придерживали за руку, пока не убедились, что он твердо стоит на ногах. Подошли два высоких квенди. Один был черноволос, как мать, у другого в каштановой косе вспыхивали багряные искры. Потом появился еще один, тоже черноволосый. «Твои дяди Куруфинвэ и Карнистир. Твой брат Келебримбор», - слышал словно издалека голос матери Ломион и кивал в пространство.
Потом его подхватила на руки незнакомая дис, отнесла в очень теплую комнату, помогла раздеться, посадила в огромное корыто, полное горячей воды. Кажется, терла мочалкой и полотенцем, расчесывала волосы…
… На столе стояло блюдо с горкой тонких лепешек, а рядом горшочек сметаны. Но вот почему-то они отодвигались от протянутой руки. Ломион решил поймать непослушную еду и резко дернулся вперед…
Рука наткнулась на ткань, накрывающую что-то мягкое. Ломион открыл глаза.
Прямо перед носом был бок огромной подушки, а дальше большая комната, освещенная голубоватым, как свет Раны, огнем.
Откуда-то из-за изголовья появилась вроде бы виденная уже дис в синем платье. Она наклонилась, вглядываясь в его лицо.
- Проснулся, малыш? Наверное, хочешь есть?
- Хочу, - признался Ломион и начал вылезать из широкой постели.
Дис подкатила столик, на котором действительно был горшочек, а также пышные булочки, мисочка меда и теплый кувшин с молоком.
- А где мама?
- Спит. Вообще все спят. И ты, как поешь, ложись и спи дальше. Я лягу вон там, на другой постели, чтоб тебе не было непривычно одному. Если чего-то захочется, кликни – я услышу.
- Как твое имя? - торопливо проглотив кусок булки, спросил мальчик.
- Альмариллэ. Осторожно, не капай себе на колени.
Так началось житье Ломиона в крепости Аглон. Сперва она показалась огромной как родной лес. И квенди здесь было так много, словно они сошлись в нее со всей земли. Новая нянька Альмариль сперва водила мальчика только по садам. Там он увидел наконец фонтаны, о которых слышал от матери. Бившая высоко вверх и рассыпавшаяся брызгами вода была холодна, зато в ней постоянно стояла радуга. А в одном – в виде пяти маленьких чаш вокруг большой, со звоном катались серебряные шарики. Яблони роняли редкие еще лепестки на невиданные прежде цветы.
В садике возле самой большой башни разгуливали разноцветные и совсем не пугливые фазаны. Они даже клевали хлеб с ладони.
Впрочем, ручные птицы Ломиона не удивили. Раз уж сильные быки подчиняются квенди, то такие неопасные существа тем более могут жить рядом..
По-настоящему испугался он, когда пошел гулять без ведома няньки и случайно попал в покои дяди Тьелкормо – первого лорда Туркафинвэ, как его называли воины. Толкнул дверь, закрыл ее за собой – и прижался спиной к полированному дереву, оцепенев. Справа и слева, лениво ступая широкими лапами, приближались два барса. Пятнистые морды, щекоча усами, ткнулись в подмышки…
Тут дверь за спиной дрогнула и стала открываться. Звери отступили, задрав головы.
- Кто тут разлегся на пороге?!
Ломион обхватил ноги вошедшего Тьелкормо.
- О, племянник! – барсы моментально оказались далеко внизу. – В гости зашел, а меня нет? Познакомься: это Малтатиндо, а это Айкарак.
- Они меня не съедят?..
- Они уже пообедали.
Хуан тоже стоял рядом, сдержанно помахивая хвостом.
Шкура барсов оказалась мягкой и потрескивала под ладонью. А урчали они, потираясь о живот мальчика круглыми ушами, совсем как домашние коты.
- Ломьо!..
Нянька растерянно смотрела на своего подопечного, изучающего лежащую у него на коленях лапу. Желтоватые когти то высовывались на лезвие перочинного ножа, то снова подбирались в рыжий мех, повинуясь щекочащему подушечки детскому пальцу.
- Ты что, на руках его собралась носить, Рилье? Мой племянник уже большой эльда, - Тьелкормо лег на живот, оперевшись подбородком на спину второго барса. – Ты кем собираешься стать, Ломион?
- Охотником, - сразу выпалил мальчик. Потом, подумав, добавил, - И кузнецом.
- Вот видишь, Рилье, он уже и ремесло себе выбрал. Нечего выгуливать такого серьезного мальчика по травке, словно козленка. Отведи его к лорду Куруфинвэ.
И первый лорд Аглона потянулся с таким же удовольствием, как Хуан.
- Тьелко вернулся с охоты? – Ломион привычно назвал дядю тем же именем, что и мать.
- Лорд Туркафинвэ приехал северной границы и собирался отдохнуть, - поучающе ответила нянка.
Мальчик глянул через плечо на далекую уже дверь и передернул плечами. Помешай он отдыхать отцу…
Альмариль не решилась заходить в двери, из-за которых доносились знакомый стук молотов, а также странный свист и скрежет. Подозвала вышедшего оттуда квендо в кожаной куртке и сообщила, что «первый лорд Келегорм просит брата своего, второго лорда Куруфина взять в учение племянника». Квендо кивнул, вырнул обратно и скоро вернулся. Взяв Ломиона за руку, толкнул высокую створку.
Внутри было светло как на улице. Пахло кисловатым дымом, гудело пламя. Множество квенди сидели, стояли, ходили туда-сюда. В одном углу стучали по наковальне, в другом шлифовали блестящее лезвие, в третьем из непонятного устройства лезла багровая нитка.
Лорд Куруфин появился из глубины помещения, тоже одетый в кожу. Посмотрел на мальчика сверху вниз, подвел к верстаку и начал показывать разные инструменты. Ломион сумел назвать несколько молотков, пробойников и оправок. Дядя покачал головой, пробурчал: «Займусь тобой» - и отвел в угол у входа. Окликнул подмастерье, старательно водившего длинным клинком по быстро вращающемуся войлочному кругу.
- Наролинтэ! Вот тебе ученик. Его имя Ломион. Покажи ему тут все. А потом поучи его математике.
Подмастерье, оказавшийся девушкой, небрежно кивнул.
Положив на верстак кожаные перчатки рядом с недошлифованым клинком, Норлин принялась водить мальчика по мастерской. У того скоро зашумело в ушах от быстрой речи работающих, звона, грохота и обилия впечатлений. Сильнее всего удивляло, что никто не качал меха, не крутил круги и валы. Только дергали какие-то палки, чтоб в горн подул горячий воздух, завертелся опасно блестящий острозубый диск…
Вернувшись к войлочному кругу, Норлин, покопавшись в ящике под верстаком, выдала Ломиону перчатки и недавно пройденный наждаком клинок для кинжала.
Тут уж мальчик решил показать подмастерью, что не такой уж невежда. Перчатки были жутко велики, но захватить надежно кончик лезвия и черешок в них удалось. Войлок скользил по металлу сперва с шипением, потом со все более мелодичным свистом.
- Отец, посмотри-ка! – раздался за спиной голос троюродного брата Келебримбора.
Куруфин подошел, взял льдисто поблескивающий клинок, посмотрел на свет.
- Руки устали? – спросил. – Твоим будет.
И возвращаясь к своей работе, мимоходом положил клинок на стол резчикам.
Келебримбор обеими руками встряхнул ладонь мальчика:
- Зачисляем тебя в шлифовщики и даем звание подмастерья!.. Только пусть завтра Альмариллэ оденет тебя во что-нибудь подходящее для работы.
С третьим своим дядей, Карантиром, Ломион столкнулся после обеда. Пошел с нянькой посмотреть щенков – и оказался на широкой площадке между глухих стен. Там множство квенди наскакивали друг на друга с мечами – звон стоял не хуже, чем в кузнице. Но мальчик уже знал, что это не драка на самом деле – воины учатся бить орков.
На краю площадки, в обведенном мелом по траве круге высокий квендо рубился сразу с троими. Невероятно быстро его меч отбрасывал чужие. Да так, что те отлетали в стороны или втыкались кончиками в землю. Рразз! – один из противников побежал искать свое оружие под стеной. Два! – второй упал на живот. Три! – последний соперник оказался на коленях, тоже отмеченный легким прикосновением острия сзади к шее.
Победитель снял шлем и вытащил из-под доспеха темно-каштановую косу.
- Ага, сын Ириссэ пришел развлечься на мечах? Или предпочитаешь совню?
Ломион привычно прижался было к няньке. Но вспомнил, как гладил барсов и был произведен в подмастерья, и шагнул вперед.
- До меча ты еще не дорос, а метательные ножи будут в пору. Пойдем!
Освободившаяся от латной перчатки рука легла ему на плечо.
Пока Ломион бросал шесть ножей в раскрашенную цветными кругами доску, а потом собирал их с песка, Карантир успел снять весь доспех. Взял один нож, небрежно махнул рукой – доска загудела, получив лезвие точно в красный кружок посередине. Остальные пять превратились в блестящие лепестки вокруг первого.
- Теперь смотри, как надо держать оружие, чтоб оно полетело туда, куда ты смотришь.
Седьмым броском Ломион вогнал нож в краешек окаймлявшего красный синего круга.
- Нормально! Приходи завтра, еще позанимаемся, а то я на днях уеду.
- Ну и как прошел день? - Ириссэ подхватила на руки отмытого и переодетого в чистое сына.
- Ой, мам! Я видел барсов! Они меня слушались! Еще дядя Куруфин принял меня в мастерскую! А дядя Карантир учил бросать ножи лучше, чем охотники в нашей деревне! И никто не ругал!
- А было за что? – весело спросила мать.
- Нет! Я был совсем хорошим!
- Легко быть хорошим, когда вокруг все хорошо, верно, сын?
С этого дня скучать Ломиону стало совсем некогда. С утра он мчался к конюшням, заставляя няньку бежать следом, подхватив подол обеими руками. Тинвеколло теперь можно было только погладить – сажали его или на Силиккэ, или на Нимэль. Вороная кобыла с белой отметиной на широком лбу иноходить не умела, но бежала по кругу широкой плавной рысью. Сидеть на ней было совсем просто. А потом так же просто получилось быстро поворачиваться спиной к холке, опираясь ладонями в теплый загривок и перенося ногу через круп. Откидываться назад и снова выпрямляться. Пригибаться к шее в прыжке через две жерди. Только вот спрыгивать на скаку и снова взлетать в седло пока не хватало роста.
Стрелять мальчика учила сама Ириссэ, а бросать ножи и вообще любые острые тяжелые предметы в цель – светловолосая Альквен.
Перекусив припасенными нянькой лепешками и молоком, Ломион шел в мастерскую. Там пробовал резать по дереву и пробивать чеканом прямые линии и широкие дуги. Устав, стоял за спиной дяди Куруфинвэ или брата Келебримбора, когда те ударами молотов превращали куски железа в мечи, серпы или причудливые детали будущих сложных устройств.
Младшие ученики охотно принимали его в игры. Ломион понял, как надо забрасывать легкий мяч в корзину на стене или ударами направлять через сетку в площадку соперников.
Правда, перед ужином ему приходилось сидеть с Норлин в библиотеке и учиться математике. Но юная шлифовщица придумывала все время очень смешные задачи.
- Два рыбака тянут из моря больших рыб – каждый своей веревкой. Первый одним рывком подтаскивает рыбу на полфатома, второй – на четверть. А рыбы в свою очередь каждым рывком подтягивают их к берегу на фатом. Кто из рыбаков первым шлепнется в воду?
- Второй! В два раза быстрее, чем первый!
Учительница и ученик прижимали к губам ладони, чтоб не мешать читающим книги.
Яблони завязали плоды. Окутал крепость и развеялся запах липового цвета. Ломион носил на поясе настоящий, им самим отшлифованный кинжал в ножнах из красной тисненой кожи. Растил черного рыжелапого щенка, подаренного лордом Келегормом. Учился паять серебро и попадал одним из трех ножей в красный круг с расстояния в десять своих шагов. Сидя на специально для него сделанном узком седле выезжал с матерью в окрестные леса на соловой Силиккэ.
Очень редко вспоминался далекий Гондолин, куда он так мечтал попасть, живя в лесу. Нет, конечно, они с мамой когда-нибудь отправятся туда. Но не скоро. Потому что в Аглоне живется так интересно и весело, как он и представить себе не мог.
Про низкорослый пещерный народ Ломион знал из рассказов матери и случайных фраз отца. Тот иной раз бросал раздраженно: «Неуклюжий как ногот!», когда сын вдруг оказывался у него под ногами или ронял что-то. Мама наоборот, говорила, что ноготрим – великие мастера строить из камня и обрабатывать металлы. Однажды мальчик спросил брата Келебримбора, видел ли тот пещерных ноготрим.
- Я у них в гостях бываю. И ты увидишь, потому что скоро через наши земли пойдут их караваны в Хитлум и Фалас. Вот только не вздумай брякнуть при подгорных мастерах свое синдарское «ноготрим». Тебя сразу вызовут на поединок. А рубятся они своими секирами замечательно.
- Лучше дяди Морьо? – Ломион почувствовал забытую уже робость.
- Не лучше, но почти так же, - уточнил с лукавой улыбкой Келебримбор. – Потому запомни слово «гонхиррим».
Однако еще до встречи с теми, кого отец пренебрежительно называл бородатыми коротышками, Ломион познакомился с другим необычным народом.
В сосняках на подошве дортонионских гор обильно росла земляника. Причем на толстой хвойной подстилке местами не было никакой травы, кроме ее тройных листочков. Тонкие былочки не могли удержать на весу созревшие ягоды, и они так и лежали на буровато-желтых иглах крупными гранатовыми бусинами.
За земляникой отправились небольшим обозом младшие дети под присмотром нескольких девушек. На две пароконные телеги навалили лубяных корзинок, а третью занимала походная кухня – выезд намечался на целый день. И хотя от «месторождения» до садов предградья было рукой подать, сборщиков взялись сопровождать трое охотников, а на поклаже лежали луки взрослых девушек.
Ломион решил стать четвертым стражем и сам лично вывел Нимэль. Просить кого-то оседлать не стал – забрался на брус коновязи и запрыгнул на лоснящуюся спину. Кобыла довольно шевельнула ушами и резво порысила под надвратную башню. Альмариль, осуждающе хмурясь, уселась на кухонную повозку.
Конечно, перед работой следовало перекусить. Повариха раздала детям еще теплые булочки и опорожнила в кружки лубяную молочную флягу.
Отряхнув крошки и потянув поясок, Ломион выбрал себе туес, украшенный красным копейщиком на синем коне.
Ягоды удобнее было собирать обеими руками, передвигая перед собой наполняющуюся посудину. Ну и не забывать отправлять в рот некоторые, почти черные от спелости.
Дважды высыпав собранное в корзину Альмариль, мальчик вспомнил, что он еще и воин. Дядя Тьелко… нет, первый лорд Туркафинвэ – вот как положено говорить дружиннику!.. В общем, воину надлежит постоянно повышать свое мастерство. Потому ягоды подождут, а он, правнук Верховного короля нолдор, потратит время до обеда на шлифовку искусства бросания ножа. Тем более, что коряга между двух сосен просто предлагала себя в качестве мишени. И найти на голой хвойной подстилке отскочивший кинжал не составляло труда.
С десяти шагов лезвие исправно втыкалось. Уверившись, что в этом деле потренировался достаточно, Ломион решил побросать что-нибудь потяжелее.
«Чтобы взять врага живьем, надо крепко стукнуть его по башке. Но не всякий раз можно подойти для удара. Потому, Ломьо, следует бросить что-нибудь так, чтоб его огрело точно в затылок. Скажем, чтобы твой нож пришел не острием, а рукоятью. Или просто найти палку…».
Подражая мягким движениям Альквен, мальчик взял обломок соснового сука за более тонкий конец, чуть отвел руку в сторону… Деревяшка глухо стукнула по торчащему вверх трухлявому корню коряги. Отлично! Теперь надо попробовать сбить сухую веточку, повисшую на хилой березке…
Палка просвистела на полпальца левее мишени, хлестнула по низкой сосновой лапе и бухнулась за еще один обомшелый выворотень. Оттуда послышался испуганный взвизг. А в следующий миг перед Ломионом оказался незнакомый мальчик. В левой он держал метательное орудие, а правой потирал макушку.
Дружиннику надлежало извиниться перед мирным жителем за невольно нанесенный ущерб. Но не успел юный нолдо принять надлежащую стойку и открыть рот, как пришелец зло выкрикнул непонятное слово, схватил за руку и стукнул палкой по спине.
Ломион дернул руку. Однако противник был на две головы выше и гораздо сильнее. Палка снова прошлась по лопаткам.
Первой мыслью было закричать: «Альмариль!!!». А второй - слова матери: «Не защищайся! Всегда атакуй!». И веселые глаза Норлин: «Тебя сватил за руку высокий противник? Руку жестко в локте, ныряешь под него, поворачивая предплечье против его большого пальца, а другим локтем – в солнечное сплетение!».
Тут охнул чужой мальчик. И сел на бурые иглы, выпучив глаза и держась за живот. Ломион хотел стукнуть его еще и палкой, закрепляя победу, но вспомнил о своем статусе воина. Потому протянул открытую ладонь, предлагая помочь встать. Мальчик, скривившись, ударил его по руке и взвыл.
Почти одновременно сзади подбежала Альмариль, а из-за ближних сосен появилась незнакомая толстая женщина. Ломион подумал сперва, что она надела на себя сразу полдюжины платьев, от того такая широкая и круглая.
Женшина остановилась, ошарашенно глядя на Ломиона и его няньку. Потом схватила чужого мальчика за ухо, заставляя скоренько вскочить. Тот забормотал сквозь слезы опять непонятно – и получил от пришелицы оплеуху. Альмариль подняла руку, заговорила на том же языке. Женщина зачем-то низко поклолнилась. Мальчик, пользуясь моментом, вырвался и побежал к опушке.
Нянька еще побеседовала с пришелицей, та пару раз поклонилась, прежде чем пошла прочь.
- Ломьо, с чего это ты подрался с этим аданхилем? Нолдо, воину это просто ужасно стыдно!
- Я не… да, воину стыдно… с кем?
- Пойдем отсюда. Собирай ягоды рядом со мной. Это будет как бы взыскание за плохое поведение.
- Рилье, я не дрался. Я бросил палку и нечаянно в него попал. Я его не видел… что это такое - «аданхиль»?
- Бери свой туес… Ты что, никогда не слыхал о Пришедших Следом?
- Слыхал. Тьелпе говорил, что они – почти как мы, только умеют болеть и это… стариться. Этот мальчик – он из Пришедших? И женщина?
- Да, эта аданет – его мать. Они живут по другую сторону кряжа в своей деревне.
- Мать?! – Ломион от удивления просыпал набранную горстку ягод. – Но ведь она его ударила! Сильно, а не как…
- У аданов так принято – бить друг друга. Нам это не нравится, но быстро чужой обычай не поломаешь. Марна испугалась, извинялась передо мной… Так зовут эту аданет – Марна.
- А мальчика?
- Не знаю. Их дети так быстро растут – всех не успеваешь запомнить.
- Рилье, ты умеешь говорить на их языке?
- Умею немного.
- Научи меня! Я пойду и извинюсь перед этим аданхилем… Только он тоже должен извиниться, потому что первый начал драться!
От опушки послышался веселый звук рожка.
- Обед готов. Но потом ты должен насобирать половину этой корзинки. И не убегать от меня.
Ломион отстегнул пасы кинжала и протянул оружие няньке.
- Возьми, Рилье. Дома вернешь.
Альмариль присела на корточки и обняла своего подопечного:
- Дружинник мой!
В садах предградья поспели вишни и розовые сливы, когда Ломион решил, что достаточно выучил слов из языка аданов. Тем более, что за это время так наловчился паять серебро, что своими руками – с помощью Тьелпе, но только чуть-чуть – сделал фибулу в виде цветка с голубым камешком в сердцевинке. И сережку колечком с гравированным узором. Фибулу подарил матери, как положено начинающему мастеру. А вот сережку решил пустить на дело примирения с драчуном из деревни аданов.
Вообще-то о драке мальчик почти забыл. Да и считал, что скандалист получил по заслугам. Но с той памятной стычки одолевало любопытство – что же это за Пришедшие Следом.
На гонхиррим он уже нагляделся достаточно – через Аглон за месяц прошли на запад четыре каравана. Подгорные жители действительно очень отличались от квенди. Низкорослые, почти квадратные, да еще с волосами на лицах!
Только отец зря называл их неуклюжими раскоряками. Ломион пришел посмотреть на потешный бой, который устроили караванщики на тренировочном дворе. Одетые в железо от макушки до пят, бойцы двигались стремительно, с одного удара расщепляли щиты соперников. Движением секир вырывали чужое оружие. Потерявший свое, ухитрялся быстро подкатиться под ноги минутному победителю, свалить его и упереться кинжалом в ожерелье кирасы.
Закончилась потеха только когда на ногах остался единственный боец. Он и получил от Куруфина золотой кубок, полный светящихся камней. Потом всем участникам побоища второй лорд Аркалондэ вручил серебряные пряжки с гранатами и аметистами.
- За что наградили всех? – приподнявшись на носках, чтоб достать до уха няньки, поинтересовался Ломион. – Их же побили!
- Лорд одаривает всех гостей ради их дружбы и своей чести, - наставительно произнесла Альмариль.
Норлин в мастерской потом объяснила проще:
- Для доброй славы!
Вот для своей доброй славы Ломион и решил тоже одарить побежденного… ну и посмотреть поближе, как живут эти Пришедшие следом.
Уговорить няньку просто поехать в людскую деревню не удалось. Она уверяла, что эльдар без дела не следует вваливаться в поселение другого народа. Что их приезд наделает переполоху. Что просто не успеют вернуться в крепость до заката и встревожат леди Арэдель и лордов. Ломион уже подумывал, не устроить ли ему небольшой спектакль с капризами на манер маленькой дочки литейщика Исильмо. Сам мальчик так до сих пор и не научился требовать и настаивать, тем более – перед взрослыми.
С бывшим противником опять свел случай. Старшая целительница крепости отправила своих работниц в дальний березняк за зверобоем, сушеницей и другими нужными в ее деле травами. Тут уж Альмариль отговориться было нечем, и она уселась в одноколку. Ее воспитанник благонравно сидел на шагающей рядом Нимэль.
Сбор трав – дело кропотливое. Мало собирать только нужные: надо еще срывать только те стебельки, на которых нет опавших цветов. И не дергать с корнем. И отбрасывать случайно попавшие между пальцами посторонние травинки. И складывать в корзинки обязательно связанными пучками, чтоб потом легче было разобрать урожай по видам.
Нащипав прилично желтых цветов, Ломион решил, что пора сделать перерыв. Тем более, что его кобыла – почти боевой конь, и ей скучно пастись вместе с упряжными лошадьми. Потому, пока нянька беседует с работницами дома исцеления и поучает чему-то поехавших с ними в луга детей, самое время дать Нимэль пробежаться. Кентером вокруг лесного мыса, потом поперек луга до сосен – и сразу вернуться. Только вперед найти пенек, с которого можно залезть на высокую спину.
Кобыла охотно приняла коротким галопом, игриво встряхивая головой. Замелькали справа березки, а слева белые сугробы кашки в золотящейся уже созревающими метелками траве. Лесной мыс ушел назад, а впереди сквозь зеленые тростники заблестела вода. Что там: речка? Не искупать ли лошадь в такую жару?
Тростники расступились, открыв песчаный бережок. А дальше в воде плескались не меньше десятка незнакомых детей.
Чтоб не напугать и не зашибить их, Ломион чуть сжал колени, переводя Нимэль на шаг. Дети все разом перестали кричать и смеяться, обернув лица ко всаднику. И сын Ириссэ почти сразу узнал среди них того давнего драчуна.
С седла говорят с подчиненными и то в бою или на охоте. Перед остальными достойному дружиннику надлежит спешиться. Как залезть обратно, можно будет подумать потом. И заодно – как быстро вытрясти песок из сандалий.
Подойдя к самой воде, Ломион крикнул:
- Будьте здравы и благополучны, достойные эдайн!
Дети – все до одного мальчики – уставились на него недоуменно и чуть опасливо. Когда же юный квендо повторил приветствие, некоторые заухмылялись, а потом и откровенно захихикали.
- Мое имя Ломион, я живу в крепости Аглон…
Трое ближайших переглянулись, один постучал себя кулаком по голове. Все стали выбираться из воды.
Драчун окинул приехавшего недоверчивым взлядом и резко крикнул остальным что-то непонятное. Кажется, велел что-то захлопнуть.
Между мальчиками заскакало слово «голдо». Теперь они рассматривали Ломиона так, словно хотели увидеть, что у него внутри.
- Назови свое славное имя, чтобы я смог его запомнить, - обратился сын Арэдели к бывшему противнику.
Ответом был дружный хохот всей компании. Драчун ткнул кулаком одного, другого. Те отскакивали, но смеяться не переставали. Поняв, что спокойствия не добьется, он обернулся к Ломиону:
- Ну, чего тебе?
- Я хочу, чтобы между нами не было вражды и злобы, достойный аданхиль.
- Пошли отсюда!
Мальчик схватил Ломиона за руку и потащил прочь от озерца. Арэделион даже подумал, не свалить ли его за грубость на землю боевым приемом. Но тот остановился за кустами тальника и раздраженно бросил:
- Ты что, глупый?
- Почему я глупый? – Ломион чувствовал себя сбитым с толку.
- Потому что говоришь как… - последнее слово было совершенно незнакомым. – Теперь надо мной все будут смеяться год!
- За что? Я сказал невежливые слова?
- Именно что больно вежливые! Я что тебе – староста?!
- Наверное, нет. Ты еще мальчик, а мальчики не бывают старостами. Но я же не знаю твоего имени…
- Гунтор меня зовут, понял? И никаких там всяких таких слов не надо. Чего приехал?
- Извиниться и принять твои извинения за драку.
- Нужны мне твои извинения! Всего один раз стукнул, а мать за уши тащила, и дома отец задал горячих. Все из-за тебя!
- Что задал? – Ломион был уверен, что этому Гунтору в качестве взыскания велели что-то делать, как проштрафившемуся дружиннику. – Задачи? Или двор мести?
- Нет, ты совсем глупый! Задачи какие-то… Что, думаешь, мой отец в писцы меня отправил? Хворостиной по заднице настегал так, что два дня сидеть было больно!
Тут у Ломиона из головы испарились все выученные от няньки слова.
Представить себе, чтоб родной отец бил своего сына, да еще так сильно, было почти невозможно.
Случалось, раздраженный Эол довольно грубо отодвигал его, Ломиона, от себя. Толкал в спину, когда ему казалось, что мальчик медлит отойти с дороги. Но чтоб квендо ударил ребенка, да еще родного сына…
- Сказал, что научит, как себя вести, если я еще… А ты – вот он!
-- Возьми, - Ломион сунул в ладонь Гунтора сережку.
- Что это? – мальчик с удивлением принялся рассматривать подарок.
- Чтобы не было между нами вражды… да… это… будь здрав! Нимэль!
Кобыла подошла, блестя мокрыми боками.
Раздвигая ногами высокие твердые стебли травы, Ломион добрался до поваленного дерева на опушке. Все же чтоб забраться на лошадь, пришлось хвататься за ее гриву и подтягиваться.
На удивление, его отсутствие заметить не успели. Альмариль только помогла слезть на землю да поинтересовалась, не проголодался ли он. Поесть было самое время.
