Хоббиты продрожали всю ночь и были несказанно рады, когда сквозь все ширящиеся прогалины в небе их стало пригревать солнышком. Выбрали из мешков последние крошки лориэнских лембасов, напились из лужи.
- Вот видишь, теперь мы знаем, в какую сторону идти, - стараясь взбодрить хоть самого себя, сказал Мерри. – Сейчас утро. Значит, солнце на востоке, а юг прямо перед нами.
- Прямо перед нами топь, в которую мы ухнем, - мрачно заявил Пин. – Но ты прав в одном: идти хоть куда-то надо. А то комары сожрут.
Он с яростью шлепнул себя по шее.
Кое-как повесив на спины мешки, они поплелись в обход очередной проплешины черной воды. Вскоре Мерри действительно провалился в яму между кочками, и Пину пришлось шлепнуться в грязь, чтоб ухватить его руки. Потом совсем рядом взлетела цапля, заставив шарахнуться и еще раз извозиться.
Лягушки высунули свои острые морды из воды и глупо таращились на хоббитов.
- Может, наловим этих лягв? – предложил Пин. – А как набредем на сухое, зажарим.
Но стоило им приблизиться к очередной луже, как квакухи мгновенно ныряли, оставляя на поверхности лишь круги. Оставалось брести дальше от кочки к кочке.
Солнце описало дневную дугу и скрылось за камышами. Хоббиты снова оказались в сыром полумраке среди кочкарника. Не на что было даже сесть. Они наломали тростника и прижались друг к другу. Лориэнские плащи все же грели. Но в животах урчало, подпевая лягушиному хору.
- Мы никогда отсюда не выберемся, - вздохнул Пин. – Ну, скажи: зачем мы поплелись за Фродо? Пользы от нас никакой никогда не было. Сэм хоть стряпал и за пони ухаживал…
- Чего теперь рассуждать? Остались бы в Ривенделле, а сейчас уже были бы дома. Сидели бы под крышей, в тепле… ужина ждали…
- Не говори про еду – живот прямо скручивает. Может, завтра на восток повернем? Все же к реке ближе.
- А там что? Такое же болото. Помнишь, Гендальф говорил, что по Андуину уже давно никто не плавает?.. Эх, несчастные мы с тобой хоббиты, Перегрин Тук…
Не выспавшиеся, они едва передвигали ноги, тяжело дыша в разогретом тумане.
В головах уже была вязкая пустота. Сознание только отмечало кочку, кочку, кочку, кочку, лужу, еще кочку… Хотелось упасть где посуше и лежать, пока не помрешь.
- Пин… Пин, этот ручеек течет! Пойдем вдоль него!
- И выйдем еще к одной болотине. Впрочем, не все ли равно…
Ручеек действительно журчал, петляя между островами камыша. И неожиданно вывел к речке. Бережок ее был тверд, а за метелками возвышалась ветла.
Забыв от усталости все страхи Древлепущи, хоббиты побежали в ту сторону.
Ветла росла на краю покрытой настоящей травой полянки. А на самом берегу стоял человек и тянул из воды веревку. Из-под ног у него, залившись лаем, вскочила рыжая собака. Хоббиты замерли.
- Вы откуда? – Человек намотал веревку на кол и подошел поближе. – Цыть, Пчелка!
- Мы заблудились, - от облегчения из глаз Мерри текли слезы. – Мы шли в Минас Тирит и сбились с дороги.
- Вы? В Минас Тирит? Где же ваши старшие, что вы бродите по болоту вдвоем?
- С нами никого не было, - Пин решил не рассказывать о гибели гнома. Все равно они далеко ушли от того места, где их застигли орки.
- Кто же отпускает детей в плавни одних? Беда какая случилась в пути?
- Мы не дети, - у Мерри еще остались силы обидеться. – Мы хоббиты из далеких краев. Если можно, одолжи нам немного еды и укажи прямую дорогу в Минас Тирит. Когда король Арагорн Элессар взойдет на престол, он отблагодарит тебя за помощь его друзьям.
- Король на престол? – Человек наклонился к ним. – Да вы все мокрые! И гуляете босиком по весенним лужам! От такого не то что король, самый Черный Властелин привидится… Лезьте в лодку. Сейчас выберу сеть и поплываем к моей хозяйке.
Широкая плоскодонка была привязана как раз у ветлы. Хоббиты забрались в нее, радуясь теплому дереву под подошвами.
Скоро человек принес мокрую сеть, потом два шевелящихся мешка. Собака запрыгнула на самый нос, человек взялся за весла.
- Звать вас как? – спросил он, когда миновали пяток поворотов. – Мое имя Сайбет.
- Меня зовут Мериадок Брендибек, а его – Перегрин Тук.
- Чудные у вас прозвания. Ехали с севера?
- С запада. Мы шли со Следопытом Арагорном. Еще с нами был эльф и гном, и гондорский воин Боромир, - о Фродо Мерри решил умолчать на всякий случай.
- Эльф и гном? – рыбак пристально посмотрел на них, потом порылся в маленьком мешке и сунул каждому по пол-лепёшки и куску копченой рыбы.
Хоббиты вгрызлись в подношение.
Вскоре речка разлилась в озерцо. На ближнем берегу его под такими же ветлами стоял дом на сваях. Лодка прошуршала по дощатому причалу. Собака выскочила первой и побежала к высокому крыльцу.
- Вылезайте скорее, рыбу потом заберу.
Рыбак помог им подняться по лесенке и открыл дверь.
- Мать! Грей скорее воду! Я тут двух заблудших детишек нашел!
В широкие сени вышла женщина, вытиравшая руки полотенцем.
- Каких еще детишек?
- Да вот, - человек положил ладони на головы хоббитам. – Простудились, пока в плавнях бродили, несут не знамо что. Надо им скорее ноги попарить и в постель.
Женщина окинула Мерри и Пина взглядом и распахнула дверь за своей спиной:
- К печке, живо! Грязны, мокры…
- И голодны к тому же, - добавил мужчина, отправляясь обратно во двор.
Прислонившись к горячим кирпичам, хоббиты жевали лепешки, прихлебывая свежевскипяченное молоко, и смотрели, как женщина наливает воду в огромный котел, черпая ее через люк в полу…
Разбудил их громкий стук. Хозяева ставили на пол перед устьем печи громадное корыто. Вылив в него несколько черпаков из котла, женщина опрокинула туда же ведро из-под пола.
- Раздевайтесь. Отмоетесь и прогреетесь заодно.
Вода пахла летним лугом у Брендивина.
Пока хоббиты смывали с себя болотную грязь, хозяйка все подливала кипятка. Пин взмолился:
- Ты же нас сваришь!
- Не бойтесь я-то знаю, что такое тепло и что такое горячо.
После бани вроде бы хотелось еще поесть. Но безмерная усталость заставляла глаза слипаться, а языки во рту стали деревянными. И приятели с наслаждением вытянулись на покрытой овчинами хрустящей сухой траве, набросанной на печную лежанку.
Открыть глаза хоббитов заставил упоительный запах зажаренной с луком и укропом свежей рыбы. Хозяйка выдала Мерри короткие штаны, а Пину – кусок сурового полотна. Приладив его в виде юбочки, тот присоединился к уже уплетавшему угощение Брендибеку.
Женщина покачивала головой, видя, с какой скоростью пустеет глиняная сковорода. Поставив перед хоббитами миску с горячей фруктовой похлебкой, присела напротив.
- Ну, рассказывайте, как вы оказались в плавнях. Куда ехали, где ваши родные. Вас ведь где-то дожидаются, думают, что совсем пропали.
- Мы идем в Минас Тирит, - прожевывая мягкую грушу, заторопился Мерри. – На Парт Галене на нас напали орки. Арагорн, будущий король Гондора, преследует их сейчас на север…
Женщина заботливо пощупала его лоб и пожала плечами.
- Давайте обратно на печку пока. Все равно одежонка ваша еще сушится.
Хоббиты не отказались и скоро снова уснули в блаженном тепле и уюте.
Мужчина по имени Сайбет вернулся домой на закате. Когда хоббиты проснулись, почуяв готовящийся ужин, тот в углу у двери смывал с рук рыбью чешую.
- Что, проголодались? Как они, мать? Вижу, что вроде бы не простужены.
- Жара совсем нет. Едят хорошо. Только по-прежнему несут несуразь про какого-то короля.
- Завтра сплаваю в деревню, привезу старуху Инзильбет. Пусть их посмотрит.
Уха в мисках блестела обильным жирком, а вот хлеб оказался черствым.
- Ну, так откуда вы к нам пожаловали? – допытывался рыбак, прихлебывая травяной настой.
- Мы пришли из Шира, - сообщил важно Пин, полив горбушку медом. – Это далеко на западе, за Мглистым хребтом. Мы добирались до Андуина, пройдя многие земли, в том числе и Золотой лес эльфов.
- Вот так, вдвоем? – мужчина смотрел на него со странным выражением.
- Нет, с нами был сам маг Гендальф, Следопыт Арагорн, наследник эльфийского короля Леголас, знатный гном из-под Одинокой горы Гимли и сын Наместника Гондора Боромир.
- Знаете что, - не сводя с них внимательного взгляда, сказал рыбак. – Ложитесь-ка вы снова спать. Может, к утру еще что-то вспомните.
На следующий день хозяйка, накормив хоббитов, вернула им их одежду. Посматривала она на них как-то недоверчиво.
Мерри с Пином сидели на ступеньках крыльца, от нечего делать озирали окрестности.
От дома до причала было совсем близко. Справа и слева полянку окружали свайные сараи, от которых ветерок доносил густые запахи сушащейся рыбы. Позади начинался подъем, заросший ивняком, над которым виднелись кроны высоченных вязов. Оттуда тек широкий ручей, проходящий между опорами дома и сворачивающий к берегу недалеко от причала. Над озерцом кружились чайки.
Хозяйка пригнала сверху корову, подоила ее, отнесла в дом молоко. Хоббиты, услышав стук, обернулись и увидели спускающиеся на веревке прямо в ручей кувшины. Из трубы завился кисловато пахнущий дымок.
Лодка появилась из дальних камышей. Хоббиты разглядели в ней, кроме хозяина на веслах, закутанную в коричневый плащ фигуру. Когда сидевший выбрался на причал, стало видно, что это старая женщина.
- Давайте в дом, - подойдя, приказал хоббитам рыбак. – Я вам лекарку привез.
Старуха между тем цепко осматривала приятелей недобрыми серыми глазами.
Хозяйка первым делом поднесла приехавшей кружку фруктового отвара, по запаху явно сдобренного вином. Выпив и поблагодарив за угощение, старуха поплескалась под рукомойником и подошла к сидевшим у печи хоббитам. Те невольно отодвинулись.
Бабка пощупала обоим лбы, затылки и ладони, посмотрела на волосатые ноги, зачем-то заглянула во рты, заставила встать и пройтись до угла и обратно.
- Так что, соседи, здоровы они. В смысле: не горячечные, - сообщила лекарка, снова усаживаясь за стол. – Только возрастом старше, чем выглядят. Лет им по двенадцать, поскольку все зубы, кроме задних, на месте. Затылки плоские, ростом малы и ноги как в шерсти – так это потому, что дурачки они. Может, семья их нарочно бросила в плавнях, чтоб избавиться. А плетут чепуху – сказок разных наслушались, те в глупых головах и перемешались.
- Можно их подлечить как-то? – женщина посмотрела на хоббитов огорченно.
- Дурак – что мертвяк: сколько ни лечи, толку не будет, - отрезала бабка.
- Да сама ты дура! – не вытерпел Пин, вскакивая. – Нашу семью все четыре Удела знают! А Мериадок – из почтенного рода Брендибеков!
- А ну цыть! – старуха замахнулась посохом так, что хоббиты мгновенно оказались обратно на скамье.
- Тут еще такое дело, - помявшись, сказал Сайбет. – При них мешки были, а в мешках…
На стол легли золотой пояс Боромира и оба серебряных пояска, подаренных Галадриэлью самим Пину и Мерри.
Бабка покрутила вещи, посмотрела на свет.
- Может, и не бросили их, а сами сбежали. Только семейка их была не из честных.
- Краденое?! – хозяйка схватила одну свою ладонь другой.
- Да уж не купленное. Один большой пояс стоит десятивесельной барки.
- Чье это может быть? – хозяин смотрел на вещи хмуро.
- Знатных людей, - уверенно сказала бабка.
- Повезу в Город сушеную рыбу – захвачу с собой. Может, Стражи опознают, чьи пояса. Вдруг их с мертвых сняли? Пояса воинские, с кольцами для пасов. В бою кто-то погиб, а о том никто не знает.
- Это наши пояса! – завопил Мерри. – Нам их Владычица сама подарила!
- Тихо вы! – прикрикнул рыбак.
Больше на хоббитов внимания не обращали.
Старая злодейка с удовольствием пообедала и уплыла с хозяином.
Женщина убрала со стола, вымыла миски и встала напротив сидящих за столом хоббитов.
- Пусть вы и дурачки, а околачиваться без дела нельзя. Сейчас пойдете со мной сарай прибирать.
- Мы тебе не слуги, - буркнул Мерри.
- И я вам не слуга!
Сильная рука рыбачки выдернула обоих со скамьи и отправила к двери.
Пин подумал: не утонули бы в болоте их кинжалы… Но тут же понял, что метлой хозяйка без труда загнала бы их обоих под печь даже с оружием.
Пол в сарае был щелястый. Хоббиты отскабливали с него чешую и подтухшие рыбьи потроха деревянными лопатами. Инструменты, рассчитанные на рост Громадин, соскользнув, больно били по плечам. Потом пришлось носить воду из озера маленьким ведерком, окатывать доски и снова скоблить. Грязь стекала вниз на траву, добавляя вони.
Умаявшиеся как на болотах, хоббиты вынуждены были еще и мыть ноги в холодной воде у причала. Иначе хозяйка в дом не пускала.
- Завтра поищу старые лопатки, отпилю им рукояти под ваши руки. А как хозяин вернется, буду вас учить рыбу пластать и вешать на сушила.
Мерри и Пин, не сговариваясь, обвели взглядами озерцо, лес на высоком берегу, и горько вздохнули. Бежать из неожиданного рабства было некуда.
Кавалькада быстро двигалась по набитой овечьими и коровьими копытами широкой тропе. Останавливались в попутных деревнях или у пастушьих загонов. Пища теперь постоянно была горячая и довольно вкусная, спать – тепло и мягко. Если бы не злющая Куртша, без конца шпынявшая хоббитов за якобы грязные ноги, и не страх перед будущим, жизнь казалась бы сносной.
Первые два дня дорога вилась по склону горы над пройденным лесом. Оттуда все еще поднимался дым, но уже разредившийся. Южнее опушек, насколько хватало глаз, простиралась зеленая равнина с островками совсем распустившихся деревьев и ленточками стекавших с горы речек.
Потом тропа нырнула в распадок между крутыми склонами. Над головами сошлись кроны сосен. По их стволам, нисколько не боясь горланивших орков, сновали белки, из глубины леса раздавались барабанные раскаты дятлов. На полянках цвели примулы, желтая и белая ветреницы, блестящие лютики.
На четвертой ночевке Куртша подала гондорцу пять желтых нарциссов.
- Весна вошла в силу, благородный вождь.
Тот взял цветы, поднес было к лицу и тут же положил на постель.
- Это хорошая весть, уважаемая. А каковы другие?
- Плохих нет. Через два дня спустимся в долину.
Боромир жестко посмотрел на лекарку, та сделала вид, что ничего не замечает, и снова полезла коричневой лапищей ему в ворот рубахи.
- Прежде у тебя внутри дрожало и хлюпало, а сейчас едва похрипывает. Пей молоко. В весенние травы Горная Мать вложила половину своей силы и научила коров передавать ее иртха и людям.
Пощупав шею и запястья гондорца, орчиха повернулась к хоббитам:
- Зады и ляжки не стерли?
- О своей заднице плачь, - угрожающе произнес Сэм.
Лекарка сдвинула брови:
- Сейчас сама посмотрю и лошадиной мазью полечу.
Сэмвайз, крепко ухватившись за свой пояс, придвинулся ко Фродо.
Гондорец фыркнул и стер ладонью с подбородка молоко.
Еще день тропа петляла между лип и кленов. И вдруг ближняя гора отодвинула бок, и впереди открылась затянутая лиловатым туманом долина. Прямо посередине ее возвышалась высокая черная башня, на вершине которой что-то сверкало багряным.
Фродо отшатнулся так, что ремень, которым он был привязан к орку, врезался в спину. Именно такую башню с огненным Оком меж острых зубцов видел он в кошмарах, когда лежал раненым в доме Элронда. Так не твердыня Черного Врага мерещилась, а крепость отступника Сарумана?! Гендальф не прозрел его пути?..
Светящийся Глаз упирался в хоббита всю дорогу до большой деревни, в которой остановились на ночлег. Фродо смотрел в землю, боясь встретиться с ним взглядом, пока не оказался за стенами дома.
- Хозяин, хозяин, идите скорее умываться и мыть ноги, пока эта тварюга не напустилась.
Фродо никак не мог поймать в ладони струю – тряслись руки, подгибались колени. За столом взял было кусок хлеба да так и остался сидеть, полуприкрыв глаза.
- Эгей, Коротыш, ты что, заболел? – орчиха обхватила его голову. – Вроде не горячий… Живот разболелся? Сильно?
Она повернула голову к Сэму:
- Бегал он сегодня в кусты? Часто?
- Не чаще тебя, - встревоженный Сэм все же не упустил случая огрызнуться. – Вам плохо, хозяин?
- Устал я, Сэм. Очень устал…
Куртша тем временем принесла на тряпке несколько угольков:
- Положи хлеб и съешь это.
Фродо помотал головой и отодвинулся от стола.
Лекарка крепко схватила его за нижнюю челюсть – Фродо ойкнул – и стала пальцем запихивать уголь ему в рот.
- Прекрати! – Сэм хватил ее по твердому заду деревянной ложкой.
- Жуй и глотай! – орчиха, не обращая внимания на буйствующего хоббита, зажала своему пленнику рот.
Тому пришлось разжевать противно скрипящий уголь и проглотить. В кружке уже оказался холодный солоноватый настой. Он смыл привкус пожара во рту.
- Ноги подними. Выше, выше! Не становится больнее? А тут? – два пальца вдавились в правое подреберье.
- Не болит у меня ничего! Я устал! Я хочу спать!
- Вроде кишки и печень в порядке. Копчик набил, что ли? Ладно, иди, ложись. Ведерко вон там, если прохватит. Заболит сильно – зови меня.
Тут она резко обернулась и сцапала за руку все еще колотившего ее Сэма.
- Ах, ты, жук навозный! Вдруг бы у твоего хозяина кишки завернулись? А ты – драться! Ну, сейчас я тебя проучу!
Сэм повис в воздухе, орчиха взвесила в руке отнятую у него ложку и сильно ударила по самому потертому месту на штанах. Тот вскрикнул, забрыкал ногами.
- Вам ничего плохого не делали, поползень грязнолапый! Кормили, мыли, на себе тащили. Благодарность твоя душонка знает?
От второго удара Сэм завопил жалобнее. Фродо забился в угол, с ужасом глядя на происходящее.
- Что здесь случилось? – Боромир стоял в проеме двери, придерживаясь за косяк.
- Видишь – дерусь с коротышками, благородный вождь, - очень спокойно ответила Куртша, поигрывая ложкой. – Сперва этот меня бил, теперь пришла моя очередь.
Фродо, как ни был испуган, заметил, что гондорец с трудом подавил улыбку.
- Отпусти его.
Сэм шлепнулся на скамью.
- Коротышки сегодня будут спать в другом доме, благородный вождь. Если у этого случится понос, - палец орчихи нацелился на Фродо, - то болезнь может перекинуться на других.
Сэм бросился к гондорцу, ухватил за руку и потянул к Фродо:
- Не оставляй хозяина! Гендальф приказал тебе защищать Хранителя!
- Сэм!
Тот с ужасом зажал себе рот ладонью.
- Ох, оторвать бы мне язык, хозяин…
- Пусть они лягут в этой комнате.
Лекарка посопела и кивнула.
Фродо не спал всю ночь. Несколько раз его охватывало желание надеть Кольцо и бежать, бежать, бежать куда глаза глядят. Но во дворе фыркали и топали лошади. Эти животные могли поднять шум, почуяв кого-то в темноте. А потом сбегутся собаки, укажут оркам, где он прячется. И тогда его изобьет сам Углук. Или прикажет своим орчинам хлестать ремнями…
Осторожно выбравшись из-под общего с Сэмом одеяла, Фродо прокрался к двери, отодвинул толстую тряпичную занавеску.
Боромир спал на широкой кровати, по обыкновению отвернувшись к стене. В его каморке пахло жгучим вином и еще каким-то снадобьем.
Приподняв одеяло, Фродо взобрался на постель и свернулся в ногах гондорца.
Проснулся Фродо от ощущения чужого взгляда. Дернулся, ударившись макушкой о стену, поджал ноги и открыл глаза.
Боромир полулежал, опираясь лопатками на взбитую подушку. Рука хоббита против воли нащупала на груди Кольцо.
- Иди к Сэму. Сейчас придет Куртша, если застанет тебя тут – будет браниться.
Фродо шариком выкатился из-за занавески.
Разбуженный его возней Сэм схватился за одеяло:
- Хозяин!
- Я здесь, молчи.
- Мне приснилось, что вы куда-то уходили.
Фродо молча пролез к стене и потянул одеяло на себя.
Когда настало время двигаться дальше, Боромиру подвели оседланного коня. Куртша суетливо поддержала гондорца под локоть и пристроила свою лошадку позади него. На выезде из деревни Углук чуть одержал, чтобы гондорец мог ехать рядом.
Еще на подоле горы тропа превратилась в мощеную дорогу. Выглаженные множеством ног и копыт камни отливали розовым в утреннем свете. Башня по-прежнему чернела, упираясь в небо, но красный Глаз на ней потух.
По обеим сторонам дороги тянулись зеленые поля, перемежавшиеся садами вокруг домов. Из ворот выбегали дети и с воплями неслись за рысящими лошадками. К везущему Фродо орку подскочил мальчишка совершенно человеческого облика, Засунул тому между коленом и крылом седла большое красное яблоко, а хоббиту скорчил рожу. Потом их догнала распатланная девчонка в коротком сером платье. Орк чуть согнулся, выхватив из ее руки пирожок.
Дома стояли все теснее, плетеные заборы отделяли от мощенки неширокие обочины. Там толпились взрослые женщины, махавшие проезжающим руками и платками. Среди них попадались орчихи в кожаных штанах; темнолицые женщины – тоже в штанах, но полотняных, выглядывавших из-под коротких платьев; совсем белые.
- Эгей, Рамхаш! – услышал Фродо. – Домой придешь?!
- Вечером жди! – заорал в ответ носатый, бросив повод и широко разведя руки.
Из-под локтя «своего» орка Фродо увидел, как к едущему впереди Углуку подбежали две женщины и ухватились за его седло справа и слева. Обе были одеты в цветастые платья поверх штанов, на шеях мотались блестящие бусы. Орочью породу выдавали жесткие волосы, заплетенные в четыре косицы, перевитые яркими лентами. Полуорчихи визгливо смеялись, потом обе разом замолчали и уставились на Боромира. Тот сидел прямо и к отчаянию Фродо поглядывал по сторонам миролюбиво.
Влруг раздался горестный вопль. Стоявшая на обочине белая женщина сдернула с головы платок и принялась рвать свои волосы. Ее обступили соседки.
Тут отряд свернул с дороги и стал втягиваться в широкие ворота. Женщины и дети отставали, продолжая перекликаться со всадниками. Фродо был даже рад, когда створки позади закрылись, отсекая гам грубых и пронзительных голосов.
- Уф, наконец-то ты отвалишь! – орк за шиворот спустил Фродо на серые плиты двора.
Тут же рядом оказался помятый, растерянно оглядывающийся Сэм.
- Хозяин, где это мы?...
Ответ не потребовался – новый солдат перехватил воротники хоббитов и втолкнул их в двери длинного каменного дома.
- Сидеть здесь, - буркнул он, указав на широкую скамью возле стены.
Посидеть, слушая ржание лошадей во дворе, пришлось довольно долго. Потом еще один полуорк погнал их обратно и забросил в открытую повозку. Она выкатилась за ворота, пара лошадей пустилась рысцой. И прямо к ужасной башне!
- Хозяин, нас сразу в темницу?.. – лицо Сэма побелело.
Открылись ворота в высокой стене, повозка проехала по узкой дорожке между зеленых кустов. Хоббитов встретили двое самых настоящих людей, высоких и светловолосых. На поясах у них висели короткие мечи.
Плетясь через большой зал, а потом по широкой лестнице вверх, Фродо не чувствовал под собой ног.
Дальше был коридор и большая дверь из светлого дерева. Один из стражников распахнул ее, подталкивая хоббитов внутрь.
Узорный деревянный пол блестел под лившимися из широкого окна лучами. У этого окна, вытянув ноги и откинувшись, сидел в кресле Боромир, а напротив него стоял высокий старик в белом одеянии.
- Приветствую вас, Фродо Бэггинс и Сэмвайз Гремджи, - голос старика, глубокий, но мягкий, казалось, заполнил комнату до потолка. – Присядьте.
Он плавным жестом указал на два стула по другую сторону окна.
Фродо чувствовал, что его ноги примерзли к темному шестиугольнику у дверей.
- Садитесь и ничего не бойтесь, - сказал Боромир дружелюбно. – Ваши скитания закончились, и вам больше ничего не угрожает.
Решиться сделать шаг было неимоверно трудно. Но взгляд блестящих глаз старика словно подтолкнул. Фродо добрался до стула и опустился на его краешек.
- Садись и ты, Сэмвайз, - почти ласково произнес старик. – Здесь ты гость, а не слуга.
Сэм неуверенно присел, сложив руки на коленях.
Белая женщина в фартуке поверх платья вкатила столик на колесиках и принялась составлять с него на большой деревянный стол вазочки, блюдца, кувшинчики. Запахло молоком, медом, свежим хлебом.
- Путь ваш был далек и дался тяжело. Особенно тебе, благородный Боромир. Вы, уважаемые хоббиты, наверняка голодны. Подкрепитесь, а потом вас проводят туда, где вы сможете отдохнуть.
Женщина подкатила на своем столике большую серебряную лохань и встала рядом, держа в руках полотенце. Фродо некстати вспомнилась Куртша: «А ну, лапы мыть, чумазеи!». Эта служанка стояла молча и терпеливо ждала, пока он окунул в теплую воду ладони. Сэм тоже решился воспользоваться роскошным умывальником и тонким полотенцем после хозяина.
- Вы наверняка уже догадались, что я – Саруман, как зовут меня в Средиземье, -произнес старик, едва за служанкой закрылись двери. – Вы у меня в Изенгарде, на земле великого Гондора. Все опасности для вас позади.
Он тоже присел к столу и наполнил высокую чашку перед собой ароматной темной жидкостью, долив потом доверху сливками из маленького кувшинчика.
- Тебе предлагаю фруктовый отвар, благородный Боромир. Мой напиток вкусен и бодрит, но ты еще не оправился от ран. Вы же, уважаемые хоббиты, можете выбирать: настой эльфийского листа, фруктовый отвар или просто молоко.
На тарелочках щедрыми кучками лежали крендельки, темное и светлое печенье, какие-то цветные кубики. Сэм вопросительно глянул на Фродо и двумя пальцами взял кренделек. Боромир отпил глоток из своей чашки.
- В городе находятся две полные тысячи тяжелой пехоты, - словно продолжая давно идущий разговор, произнес Саруман, глядя на гондорца. – Как я сказал раньше, тысячу воинов я вынужден держать у Бродов, хотя сейчас там спокойно. Еще тысяча пехотинцев стоит в лагерях ниже по Исене. Дунландская конница пока оставлена в западных предгорьях. Лошади должны хорошо нагуляться перед походом.
- Пять тысяч тяжелой пехоты и пятнадцать тысяч всадников, - Боромир смотрел поверх своей чашки на мага. – Это почти столько же, сколько сейчас может выставить Гондор. Я не собираюсь отзывать к городу береговую охрану. Сведения из Умбара настораживают.
- Что известно о силах врага? – Саруман преломил кусочек печенья.
- К сожалению, очень мало. После того, как мы отбили нападение на Остгилиат, Саурон отступил очень быстро. Итилиен вроде бы чист, но нам не хватает летучих отрядов, чтоб контролировать всю территорию до Минас Моргула. Однако оттуда атаковать нас не пытаются.
- Мне сообщили, что в нападении на Остгилиат участвовала харадская конница.
- В основном легкодоспешные лучники.
Саруман улыбнулся в свою гладкую бороду:
- Полагаю, наши охотники на диких коз с седла стреляют не хуже носящих красные тюрбаны. Любой харадский конь легко обгонит лучшего степного скакуна на полутора лигах. Но уже на пятой лиге они поравняются, а на седьмой наш конь оставит харадца далеко позади. Если ты выставишь нашу конницу против первого удара врага, их всадники не дойдут до строя пехоты. К тому же я уверен, что правители тех земель не пошлют на нас лучшие свои войска, как бы не давил на них Саурон. Стоит одному из них чуть убавить свои силы, как на него тут же набросятся соседи.
Боромир подлил питья в свою чашку.
- Наша разведка видела за Моргулдуином неких животных величиной с дом. Эти существа вооружены клыками длиной с пехотное копье, а на спине носят площадку для лучников.
Маг приподнял бровь:
- Я сталкивался с такими в своих странствиях по югу. Тамошние жители зовут их мумаками и используют для перевозки грузов. Животные эти очень сильны, умом не уступают лошади, но легко приходят в ярость или смятение. Остановить испуганного мумака практически невозможно. И главное: при всей своей мощи ступают они на мягкие подошвы. Им по силам выдернуть и расшвырять дубовые надолбы. Однако если на их пути окажутся…
- Обычные бороны! – Боромир рассмеялся было, но закашлялся и припал губами к чашке.
Фродо заметил, что Сэм заслушался и уплетает все, до чего может дотянуться.
- Кроме того, мумаки способны к дружбе между собой. Ранение или гибель одного из них может привести в ужас нескольких других. Убегая же, они не разбирают дороги.
- Я бы хотел увидеть мумаков… ох, простите, господа!
- Я бы тоже хотел, - улыбнулся гондорец. - Но в саду Пеларгира, а не на поле боя.
- Ну, может, у вас получится поймать парочку, - заметил Сэм набитым ртом, вызвав новые улыбки беседующих.
Фродо вдруг понял, что и сам ест рассыпчатое печенье, запивая отваром. Горячая жидкость была чуть кисловатой, пахла незнакомо, но удивительно приятно.
- Однако я утомил тебя беседой, благородный Боромир. Тебе надо привести себя в порядок и хорошо отдохнуть. Потом наш старший целитель лично осмотрит тебя.
- Пусть поблагодарят от меня женщину-целительницу по имени Куртша. Ее заботой и стараниями воинов сотника Углука я сейчас практически здоров.
- Не сомневайся: все они получат достойную награду.
Саруман плавным движением взял со стола серебряный колокольчик. На его певучий звук снова появилась служанка. Обойдя всех четверых с лоханью для мытья рук, она убрала со стола и бесшумно вышла.
Саруман повернулся к хоббитам.
- Прежде чем мы разойдемся для отдыха, я хотел бы побеседовать с тобой, мастер Бэггинс.
Съеденное сжалось в комок и устремилось к горлу. Фродо прижал ладонь ко рту.
- Не пугайся. Я уже сказал, что ваш опасный путь окончен. Переданное тебе твоим дядей Бильбо кольцо уж точно никогда не попадет ко Врагу. Конечно, я предварительно исследую его и постараюсь определить его свойства. Положи его вот сюда.
Перед хоббитами оказалась маленькая металлическая шкатулочка с откинутой крышкой.
Фродо отодвинулся и замотал головой.
- Почему ты не хочешь отдать его нам? Для тебя оно бесполезно и даже опасно. Вспомни: ты и твои спутники несколько раз подвергались нападениям прислужников Саурона. Вам очень повезло, что они не расправились со всеми вами.
- Каждый вправе рисковать своей жизнью, - твердо произнес Боромир. – Но вот наводить опасность на друзей… по меньшей мере глупо. И тебе нет никакого смысла расхаживать здесь с кольцом на цепочке.
- И правда, хозяин, не отдали бы вы эту присуху? – пробормотал Сэм, повернувшись на стуле.
Фродо переводил взгляд с одного на другого.
Саруман был страшен. Глаза из-под черных бровей полыхали багровым, ноздри раздувались, вокруг седой головы колыхалось темное облако. Правильное красивое лицо гондорца перекосила свирепая усмешка. На месте Сэма сидел карлик, скаливший острые зубы и тянущий к шее Фродо скрюченные пальцы.
Не помня себя, хоббит оттолкнул гоблина, вскочил и метнулся в дальний угол.
- Успокойся, мастер Бэггинс, - глухо прорычал выросший до потолка маг.
Фродо затравленно огляделся. Ближе все было окно, и одна створка – приоткрыта. Вспомнились густые кусты вдоль дорожки. В них можно спрятаться!
Боромир пружинно вскочил и у самого подоконника схватил суматошно бегущего Фродо за руку.
- Ге-е-е-ендальф!!! – Фродо рванулся, изо всех сил ударив гондорца кулаком в грудь.
Пальцы, сжимавшие его плечо соскользнули, хоббит успел заметить внезапно почерневшие глаза Боромира прежде, чем сделал последний шаг к окну.
Подоконник оказался высоким, взобраться никак не удавалось. И тут твердая кожа углом вдавилась в его живот, пол ушел из-под ног.
- Хозя-я-я-яин! Не на-а-адо-оо!
Второй стражник держал в охапку Сэма, а Саруман наклонился над сидящим на полу гондорцем. Тот заходился в кашле.
Стражник, зажав Фродо под локтем, другой рукой поймал цепочку на его шее, освободил от застрявшего было уха. Металл звякнул о металл, шкатулка захлопнулась.
- А-а-а-а-а!!!
Маг, что-то говоривший Боромиру, не глядя махнул рукой.
Стражник понес извивающегося и вопящего хоббита по коридору, свернул к лестнице. В следующем переходе открыл дверь, сделал три шага за нее и посадил на покрытый ковром пол. Фродо тут же свалился ничком: рыдания сотрясали его тело до самых ступней. Даже все настойчивее теребящая его плечо рука как-то ускользала от сознания.
Наконец он изнемог от слез.
- Хозяин, хозяин! Ну не убивайтесь же вы так! Я вот вам попить принес. Тут на столе кувшин стоит с соком каким-то.
Фродо, стуча стеклом о зубы, выпил кисло-сладкую жидкость и поднял на Сэма полные слез глаза. У того тоже блестели влажные дорожки на измазанных подсыхающей кровью щеках.
- Они забрали его, Сэм!
- Ну что вы могли сделать, хозяин. Стражники такие здоровенные… А Боромира вы здорово ударили, он так и свалился!
- Принеси мне еще попить…
Утолив жажду и избавившись от душащего комка в горле, Фродо огляделся.
Он находился в довольно просторной комнате с ужасно высоким потолком. Кроме длинного узкого стола тут стояла еще большая кровать. Угол у двери был задернут занавеской.
- Вам бы прилечь, хозяин…
Тут Фродо обратил внимание на кровь у того на лице.
- Они тебя тоже били?
- Нет, хозяин! Это я… упал, проще сказать.
- Что мне теперь делать, Сэм?! Боромир предал нас! Он заодно с Саруманом!
- Может, еще не заодно, хозяин, - без всякой уверенности в голосе, произнес тот. – Он все про войну с Сауроном говорил. А Гендальф, помнится, твердил, что Саруман с Сауроном стакнулся. Этот проклятый колдун может и Боромира обманывать. Сейчас наврет, что к лекарю отправит, а сам натравит этих белоголовых псов и - темницу.
- Но Кольцо у него! Он наденет его и станет новым Черным Властелином!
- Что же, их теперь два будет? Так может, и перегрызутся между собой?.. Хозяин, там за занавеской умывальник висит. Чудной такой: толкнешь – закачается и из двух носиков сам и польет. Вы бы умылись, вам бы и полегчало.
Он подхватил поднимающегося с пола Фродо под локоть.
Действительно, в углу над длинным корытцем висел серебряный сосуд с двумя аистиными головами, глядящими в разные стороны. Кое-как смыв следы слез, Фродо предоставил устройство Сэму. Потом воспользовался оказавшейся тут же бадьей с крышкой.
Окошко в комнате находилось высоко, через него хоббиты видели лишь кусочек неба с летающими голубями.
- Хозяин, помните, Арагорн говорил, что ловил Голлума в самом Мордоре? Он и сюда пробраться сумеет! Нам надо только подождать…
Дверь открылась, вошла низенькая широкозадая полуорчиха в сером платье поверх таких же штанов.
- В баню, - приказала она коротко.
Фродо покорно пошел впереди новой служанки. Сэм сопел, отгораживая собой хозяина от ее длинных рук.
Баня в башне была устроена совсем как в Ривенделле: огромная, с бассейном посредине и льющейся из трубок горячей водой. Там обнаружилась еще одна орчиха, бесстыдно разгуливавшая в кое-как повязанном вокруг бедер полотенце. Пока хоббиты раздевались, она пошлепывала себя по ладони лубяной мочалкой.
- Портки тоже снимайте. Задницы что – никогда не моете? Вот так, а теперь в воду. Не потонете как-нибудь.
Когда жесткий луб загулял по спине и плечам Фродо, тот невольно ойкнул. Руки стражников оставили уже начавшие синеть пятна.
- Не скули, паршивец! Я бы тебя не мыла, а придушила с удовольствием, дрянь такую. Из-за тебя, глиста овечьего, благородный Боромир сейчас лежит пластом, а вокруг него десяток лекарей – кровь унимают. У, тварь шерстолапая! – и мочалка звонко прошлась пониже спины хоббита.
- Не трожь хозяина!..
- Сейчас и тобой займусь, поскоблю как надо.
Сэм умолк.
Обратно в ту же комнату хоббитов, обряженных в рубахи и штаны из небеленого холста, отвела уже темнолицая женщина.. В их отсутствии на стол кто-то поставил холодное мясо, хлеб и кувшин с квасом.
- Что, хозяин, если нас тут кормят, можно и Арагорна подождать?
Фродо безрадостно вздохнул и сел за стол.
- Мне кажется, что северный ветер несет запах дыма, - заметил Леголас, цепляя к седлу свой мешок.
- Я ничего не чувствую, - признался собиравший свою поклажу Арагорн.
- Едва заметный запах горящего мокрого дерева. Ты не ощущаешь его, Гендальф?
- Если где-то пастухи и жгут кустарник, это не причина предаваться пустой болтовне, - отрезал маг. – До Эдораса я один доскакал бы за два дня. С вами придется потратить все четыре.
- Однако я сегодня проколол в подпруге третью дырку, - упрямо тряхнул косичками лесной эльф. – Посмотри, у наших лошадей уже провалы под глазами. Да и Тенегривый сильно спал с тела.
- У короля мы получим новых коней. Наша цель не терпит промедления!
Зеленая равнина текла под копыта то скачущих, то шагающих лошадей, убегали назад перелески, пруды, речушки. Зато поднимались впереди все выше белые вершины гор. И когда их тень стала накрывать всадников сразу после полудня, на фоне их зеленых боков заблестели светлые точки. Солнце сияло ярко, а за спинами путников отдаленно порыкивал гром.
- Эдорас! – воскликнул маг. – Ты видишь крыши Медусельда на высоком холме.
Он было пустил своего коня галопом. Но Тенегривый, проскакав сотню шагов, перешел на трусцу. Кобылы едва передвигали ноги.
Белая, уже пылящая дорога вилась между оплывших курганов.
- Здесь похоронены короли эорлингов, - бросил через плечо маг. – Тот свежий, что мы проехали только что, насыпан над Теодредом. Трава едва пробилась на нем. Значит, роханцы еще справляют траур по наследнику. Поспешим!
Впереди в ворота в высоком частоколе втягивалось большое коровье стадо. Гендальф было толкнул коня вперед, но Тенегривый замотал головой, сторонясь. Пришлось подождать, пока пастухи, хлопая кнутами с седел, загонят в город медлительных животных. Стража у ворот при виде Гендальфа перекинулась несколькими словами, однако мешать проехать не стала.
На холме возвышалась еще одна рубленая стена, серебристая от старости. Окованные железными накладками ворота были закрыты. Светлоголовый воин в кожаном доспехе шагнул навстречу всадникам.
- Кто вы такие и зачем приблизились к королевскому чертогу? Я узнаю коня под этим стариком, лошади под остальными похожи на наших. Но вы не эорлинги.
Маг выпрямился в седле:
- Я Гендальф, и я вернулся в ваши земли, чтоб передать королю важные известия. Со мной Арагорн – Рыцарь Запада и Леголас, сын короля эльфов Лихолесья. Пропусти нас, иначе будешь наказан за задержку!
Стражник с любопытством посмотрел на Леголаса, потом с сомнением – на Арагорна.
- Грима, первый советник нашего короля Теодена приказал никого не допускать в Медусельд без его разрешения. А тебе, если ты и впрямь Гендальф Горевестник, у нас особенно не рады!
- Отвори, я не могу ждать! – маг нацелил на стражника свой посох.
- Если дело ваше и впрямь важно, вы постоите здесь, пока я доложу о вас.
Калитка в привратной башне приоткрылась и захлопнулась.
Леголас спешился, ослабил подпругу. Арагорн, чуть помедлив, сделал то же самое.
Стражник вернулся через непродолжительное время:
- Оставьте здесь ваших коней, о них позаботятся.
Дальше дорога, чуть загибаясь по склону холма, вела между бревенчатыми домами с ярко блестевшими соломенными крышами. На самом верху путникам встретился фонтан в виде конской головы. Вода из нее стекала в бассейн, а потом по лотку сбегала в ручей, исчезавший под ближним строением. К обширному дому из двухобхватных бревен вело высокое крыльцо, на котором тоже стояли стражники.
Один из них выступил вперед.
- Сложите свое оружие у стены под навесом, ибо вы не эорлинги и не союзники наши из великого Гондора, - приказал он ровным голосом.
Леголас повесил на деревянный гвоздь, выточенный в форме конской головы, налучье, колчан и перевязь с кинжалом.
- Проследите за ним, потому что оружие это я получил из рук Владычицы эльфов.
- Этот навес предназначен для хранения оружия, незнакомец, - ответил стражник. – Я Хама, начальник стражи дворца короля Теодена, ручаюсь, что с нашего порога еще ничего никогда не пропадало.
Арагорн мялся, не желая оставлять свое единственное оружие. Потом все же прислонил ножны к стене.
- Этот меч зовется Возрожденная Молния, - произнес он, вскинув голову и выпрямившись. - Смерть грозит любому, кто прикоснётся к нему, если он - не из рода Элендила!
Все четверо светловолосых воинов с сомнением покосились на роскошно отделанные ножны.
- Поистине, рядом с мечом самого Элендила не позорно оставить и мой меч. Хотя это Гламдринг, откованный эльфами еще в Первую эпоху Средиземья, - Гендальф церемонным шагом приблизился к стене и положил там свое оружие. – Ну, теперь ты пропустишь нас к правителю?
- Оставь здесь и свой посох, - твердо приказал Хама.
- Неужели ты заставишь усталого старика спотыкаться о высокие пороги Медусельда? – неожиданно совсем не свойственным ему покорно-печальным тоном спросил Гендальф.
- В прошлый свой приезд ты называл себя магом. Неизвестно, какими свойствами может обладать твоя клюка.
- Все же снисхождение более красит воина, нежели суровость к слабому…
Гендальф потихоньку продвигался к двери и резким рывком распахнул ее.
За дверями оказалось просторное помещение, разгороженное на части толстыми гобеленами. Свет пробивался в широкую щель между стенами и кровлей. Несколько факелов наполняли воздух запахом горящей сосновой смолы.
У дальней стены на возвышении, покрытом безворсовыми коврами, виднелся в резном кресле согбенный старец. Отсветы двух факелов играли на золотом шитье его пурпурного кафтана, на широком ободе короны, на седых волосах, стекающих на плечи.
Слева от короля сидела высокая женщина, державшая на коленях какое-то рукоделье. Ее распущенные волосы, поддерживаемые узким венчиком, отливали бледным золотом.
Справа на низкой скамье напряженно выпрямился невзрачный человечек в сплошь черной одежде. Единственным украшением его была серебряная рукоять кинжала на поясе.
Женщина глянула на вошедших холодно и строго. Человечек быстро окинул взглядом Арагорна и Леголаса, глаза его сверкнули. Король не шевельнулся, лишь его правая рука сжалась в кулак.
- Приветствую тебя, Теоден сын Тенгела, в высоком Медусельде! – голос Гендальфа вдруг загремел, словно не был только что усталым и жалобным.
- Приветствую и тебя, Гендальф Горевестник, - старик на троне приоткрыл глаза и оперся на резной посох с белой костяной рукоятью. – Но я не рад тебе. Я разрешил тебе взять нашего коня в надежде никогда не видеть тебя. Но ты снова здесь – значит, нас ожидают еще худшие беды.
- Ты прав, король, - резким голосом произнес черный. – Всего десять дней назад пришла весть о гибели твоего сына на недавно еще мирном и безопасном рубеже запада. Никто и думать не мог, что Теодред вдруг поведет дружину на земли, вассальные Гондору. Не далее как вчера я узнал сам и сообщил тебе, что сын твой беседовал с этим пришельцем в его прошлый приезд. И почти сразу стал собирать эоред, никого не поставив в известность о своих планах. Теперь он лежит под курганом, а рядом с ним многие славные воины.
Гендальф опустил глаза в пол:
- Ты достойно и мудро помогаешь своему повелителю, друг мой Грима. Но в бедах стоит винить того, кто замышляет зло, а не приносящего вести об угрозе и предлагающего помощь в нужде.
Женщина с тревогой посмотрела на мага, потом – на короля.
- Известно ли тебе, король, что Черный Враг уже собрал неисчислимые полчища свои и готов напасть на Гондор? – продолжал Гендальф, выпрямившись горделиво и уже не опираясь на посох. – Есть и худшие вести: Саруман, которого ты всегда считал союзником своим и Гондора, предался Саурону и готов напасть на Рохан!
Теоден поднял голову, женщина рядом с ним подалась вперед. Грима же вскочил.
- Откуда ты это взял?! Белый щит мы получили с Исены и приняли его…
Маг взмахнул посохом в сторону королевского советника:
- Лишь меня слушай, Теоден!
- Прикажи вышвырнуть его с крыльца, прежде чем он оплетет тебя, как и твоего сына! – голос Гримы резанул слух спутников Гендальфа.
Тут маг стукнул посохом, и через несколько мгновений дом содрогнулся от громового раската.
- Слушай меня, король!
Странные ритмичные слова зазвучали из уст мага. Леголас повернул голову и стал напряженно вслушиваться, словно смутно понимал этот напев. Арагорн переводил взгляд с короля на женщину, потом на Гендальфа и эльфа.
Еще один громовой удар прозвучал прямо над головой, следующий был уже тише.
- Очнись, Теоден сын Тенгела! Ты не так стар и немощен, как внушил тебе этот недостойный советник, недаром прозванный Змееустом. Очнись и выйди к своим воинам! Ты еще в силах повести их на изменника, подло разорвавшего союз!
Король поднялся с трона. Женщина, бросив свое шитье на скамью, поспешила поддержать его под локоть. Грима стоял, прожигая взглядом мага.
- Оставь своего дядю, Эовин дочь Эомунда. Немощь покинула его, он снова тверд и решителен, как в годы юности. Брось свой костыль, Теоден, он больше не нужен тебе! Прикажи позвать сюда Эомера, сына твоего брата и нынешнего наследника Рохана. Повели ему собирать эореды!
- Пусть явится сюда Эомер, - глядя только на Гендальфа, произнес король.
Позади стукнула дверь.
Вскоре перед королем встал высокий молодой человек в кожаном поддоспешнике.
- Рад видеть тебя снова бодрым, мой король и дядя!
- Эомер! Приказываю тебе разослать вестников к вассалам. Пусть везут они по всем селеньям красные стрелы! Я поведу Всадников на Изенгард!
Пришедший был потрясен:
- Дядя, зачем? От лорда Сарумана едут к нам послы, чтоб установить мир. Я думаю, что полководец Гондора Боромир Денеторион уже прибыл в Изенгард и готов сам вести переговоры от имени Гондора…
Теоден смотрел на племянника недоуменно. Женщина быстро зашла за гобеленовую занавесь и вернулась с кубком в руке. Но король словно бы не замечал ее. Зато Гендальф толкнул Эомера навершием своего посоха:
- Расскажи нам быстро, что тебе известно о Боромире!
Тот недовольно отстранился.
Маг посмотрел на Теодена:
- Прикажи своему сенешалу поведать тебе это известие!
- Что тебе известно о Боромире, племянник?
- Мой король, разреши сперва Эовин подать тебе освежающее питье!
- Возьми кубок, король, - разрешил Гендальф.
Теоден взял из рук женщины серебряную чашу и медленными глотками опорожнил.
- Теперь дозволь говорить племяннику.
- Говори, племянник мой Эомер.
- Мой король, объезжая границу Восточной марки, я наткнулся на следы обуви, какую носят воины лорда Сарумана, - несколько озадаченно глядя на своего дядю, заговорил тот. – Желая узнать, что привело сюда такой большой отряд, я с моими всадниками поехал по тропе и на равнине встретил Боромира. Тот явно был ранен, его поддерживала женщина из тех, что живут в горах. Боромир сказал мне, что следует в Изенгард. По дороге он подвергся нападению каких-то орков из Мордора и был действительно ранен. Но его отряд перебил орков и теперь путь его безопасен. Я предложил ему коня, чтоб добраться сперва до Эдораса и встретиться с тобой. Но полководец Гондора отклонил предложение, сказав, что сперва посетит лорда Сарумана. Я продолжил свой путь, оставив его с его воинами…
- Глупец! – Гендальф почти замахнулся посохом на роханца. – Как ты не смог разглядеть, что сын Денетора захвачен в плен и говорит по принуждению!
- Никто не смог бы принудить Стража Белой Башни говорить что-то против воли! – Эомер посмотрел на мага раздраженно.
- Теоден! – Гендальф повернулся к королю. - Ты понял, что сын Наместника в руках изменника Сарумана?! Теперь этот Падший может заставить Денетора сдать Гондор Саурону! Пока не поздно, ты должен выступить на Изенгард и освободить величайшего полководца своих союзников!
- Сын Наместника в руках изменника, - тихо произнес король. – Я должен выступить на Изенгард.
- Так не медли! Пусть везут красные стрелы!
- Не медли, Эомер. Пусть везут красные стрелы.
- Ты слышал повеление? Ступай же!
Но роханец не сдвинулся с места, глядя на Теодена.
- Ступай, - подтвердил тот.
Эомер коротко поклонился и вышел.
- Теперь, король, прикажи позаботиться обо мне и моих спутниках. Нам надо отдохнуть. На Сарумана мы отправимся с твоим войском.
- Пусть позаботятся о моих гостях, Эовин. Им надо отдохнуть.
Племянница короля ударила палочкой по висящему в углу серебряному диску. Вошли две женщины в платьях из некрашеной шерсти. Они откинули один из гобеленов и указали Гендальфу со спутниками на широкую лавку вдоль стены. Потом служанки принесли корыто и большой кувшин и полили всем троим на руки. Быстро установив на козлы сбитую из трех досок крышку, они подали блюдо холодного мяса, три горшка пива и теплые лепешки. Расстелить на лавку сложенные ворохом меха пришлось самим гостям.
- Я не заметил, куда подевался Грима, - сказал Гендальф, натягивая на себя медвежью шкуру. – Спрятался за трон?
- Он ушел, едва Эомер закончил свой рассказ, - ответил Леголас.
- Надо было приказать задержать его. Но это можно сделать и завтра.
