«Так он оказался один у врат Ангбанда и затрубил в рог, и ударил в бронзовые врата, вызывая Моргота на единоборство. И Моргот вышел.» (Сильмариллион, «О разрушении Белерианда и гибели Финголфина»)
- Моргот, повелитель рабов! Выходи и наберись храбрости сражаться собственной рукой!
Кольчужным кулаком Финголфин ударил во Врата Ангбанда. Врата отозвались глухим гулом. Еще и еще постучал в них Финголфин, снова трубя вызов. И Врата начали отворяться.
В темном проеме стоял филин. Огромный, ростом вровень с Финголфином, в короне с сильмариллами, из-под которой торчали перья-ушки. Он чуть выглянул из ворот, осуждающе уставился на Верховного короля нолдор круглыми оранжевыми глазами и досадливо пробурчал:
- Убирайся! Я предаюсь размышлениям.
После чего филин развернулся и, нахохлившись и бубня себе под клюв какую-то еще валинорскую песенку, вперевалочку пошел обратно. Крылья выглядели точь-в-точь как руки, сложенные за спиной. Финголфин остолбенело глядел вслед этому удаляющемуся в полумрак туннеля гигантскому комку перьев, и осознавал, что это и был Моргот…
Заржал Рохаллор.
Финголфин открыл глаза.
Какое нелепое сновидение! И каким же оно было отчетливым! Предсказание? Предостережение? Просто странная причуда, насланная Ирмо? Это не имело значения. Несколько часов пути оставалось до Ангбанда, и Финголфин не собирался отказываться от задуманного.
Трехглавый Тангородрим выглядел особенно мрачно в этот пасмурный день. Ветер подхватывал потревоженную шагами черную пыль, и от нее першило в горле. Коня Финголфин оставил под присмотром двоих своих спутников, которых согласился взять с собой в эту дорогу сопровождающими. Они должны были вернуться чуть назад и дожидаться в отдалении. Там, среди скал, оставалась зеленая трава и можно было укрыться от чужих глаз.
Финголфин остался один у темно-бурых Врат Ангбанда.
Сами Врата были огромными, они предназначались для вывода войск, и никто не стал бы открывать их ради одной персоны. Для этого существовала небольшая дверца сбоку – небольшая только на фоне Врат, при желании в нее спокойно можно было въехать верхом. Туда-то Финголфин и постучал.
Дверь распахнулась удивительно быстро, как будто привратник только того и ждал. Вернее, привратники – за дверью обнаружились два орка. Не успел Финголфин и слова вымолвить, как оба отвесили ему поклон и радостно возгласили:
- Добро пожаловать!
Встреть его парадный эльфийский караул, Финголфин удивился бы меньше. Он вдруг почувствовал, что вызов сейчас совершенно неуместен. Что бы ни означало происходящее, ему следует войти. Войти в Ангбанд? Самому? Впрочем, если Моргот примет вызов, подраться они смогут и там. Если же Враг затеет какую-нибудь дрянь, снаружи Врат ничуть не безопаснее, чем внутри.
«Пропадай моя головушка!» - подумал Финголфин. В нем снова нарастало то присущее ему абсолютно осмысленное безрассудство, которое заставило его перед троном Манвэ принести клятву верности опальному брату, которое повело его через льды и благодаря которому он сегодня оказался здесь.
***
По описаниям Маэдроса Финголфин рассчитывал увидеть длинный и мрачный туннель, но почти сразу от двери куда-то вверх уводила широкая и пологая лестница. Впрочем, за прошедшие столетия Моргот ведь мог хоть десять раз все перестроить. Но лестница была еще и хорошо освещена, и чем выше поднимался Финголфин, тем более отчетливо до него доносился шум голосов. Но то были не грубые речи орков и не крики ужаса – голоса звучали весело, слышался смех и, к вящему удивлению Финголфина, звуки музыки. И кроме двух орков, оставшихся где-то внизу, вокруг не было ни одной живой души. Даже спросить было не у кого.
Он не достиг еще верхней площадки перед очередными дверями, как вдруг они раскрылись, и из них навстречу ему, лучезарно улыбаясь, выпорхнула Варда. Да-да, самая настоящая Варда Элберет – никому невозможно было подделать свет Амана в ее лице. Но Финголфин даже не успел задаться вопросом, что, собственно, делает Владычица Звезд в твердыне Моргота и как тут оказалась. Потому что наряд достойной супруги Манвэ состоял из пары изящных лазоревых туфель-лодочек.
Финголфин остановился. Очевидно, что из одного сна он просто попал в другой, но раздетая… да что там, попросту голая Элберет – это было слишком даже для сновидения. Король нолдор смущенно потупился.
- А вот и припоздавшие гости! – радостно раскинула руки Варда, видимо, приняв это за приветственный поклон. – Милости просим на наш маскарад!
В ответ на это никак нельзя было продолжать пялиться в пол, и Финголфин, собравшись с духом, распрямился и выговорил так, как будто находился на чинном празднестве в Валиноре.
- Приветствую тебя, Владычица Элентари!
Рассмеявшись, Варда поманила его знаком, и Финголфин последовал за ней, стараясь смотреть исключительно поверх ее головы.
Зал встретил его сиянием огней, веселым гомоном голосов, нестройной пока музыкой, мельканием разнообразных причудливых костюмов... впрочем, в костюмах пребывала только мужская часть зала. Дамы, все до единой, были, как и Варда, в одних только туфельках. Хотя нет, у некоторых на шее, на запястьях, а то и на щиколотках виднелись ожерелья, браслеты и цепочки. Но рассмотреть подробности ошеломленный Финголфин не успел. Идущая рядом с ним Варда вдруг звонко хлопнула в ладоши и провозгласила:
- А вот и последний наш гость! Штрафную ему!
- Штрафную! – подхватило сразу несколько голосов.
Толпа со смехом расступилась, освобождая для кого-то дорогу. Эльф глянул и едва удержался на ногах. По образовавшемуся проходу, держа перед собой подносик с наполненным почти до краев большим бокалом, важно вышагивал давешний гигантский филин. Только филинову голову вместо стальной короны с сильмариллами теперь украшала кокетливая шляпка с цветочками, сильмариллы же висели в ожерелье на шее. Тут Финголфин подумал, что либо он спятил, либо близок к потере сознания. Меры требовались решительные, он взял бокал и, с трудом удержавшись от искушения предварительно понюхать содержимое оного, выпил единым духом. Вопреки подозрениям, там оказалось не адское зелье, а хорошее красное вино. Вокруг одобрительно зашумели, зааплодировали. К удивлению Финголфина, хмель не опьянил его нисколько. Напротив, вернулось самообладание и в голове как будто прояснилось.
- Добро пожаловать! – гулко ухнул филин-Моргот. – Какая оригинальная идея костюма! А какое исполнение!
- Веселись и чувствуй себя, как дома, - сказала Варда, очевидно, на правах хозяйки праздника.
Финголфину даже с самого отчаянного перепоя не пришла бы в голову мысль, что в этом зале, набитом такими странными существами и таким количеством нагих женщин, он может себя почувствовать как дома.
Соваться, не зная броду, в самую середину развеселой толчеи было совершенно неразумно, а просто так подпирать стенку где-нибудь в уголке – подозрительно. Финголфин осмотрелся. Вдоль части одной из стен зала было устроено нечто вроде винного погребца. Туда как раз неторопливо шествовал высокорослый, смуглый, крупного телосложения субъект, завернутый во что-то наподобие плаща со множеством складок, а на голове имевший венок из каких-то жестких листьев. В этом наряде он даже со спины выглядел бы величественно, если бы не обнимал при этом за талию двух блондинок. В таком обрамлении величественность как-то терялась. Очень длинноногая, в высоко шнурованных сандалиях, дама справа была столь изящной комплекции, что еще немного, и ее можно было бы назвать тощей. Дама слева, с прической сплошь из затейливого плетения косичек, была скроена гораздо более заманчиво, и тонкий золотой пояс-цепочка на бедрах только добавлял ей прелести.
Погребец, очевидно, подразумевал самообслуживание, и Финголфину вполне естественно было чуть замешкаться, выбирая себе что-то подходящее из множества никак не подписанных и по большей части разноцветных питий и не привлекая к себе ненужного внимания. Поблизости хлопотал тот субъект в драпировке, выполняя пожелания своих спутниц. До Финголфина донеслось:
- А тебе?
Этот голос он определенно уже где-то слышал.
- А мне компот, - с этими словами субъект в драпировке щедро плеснул себе из большого стеклянного кувшина какой-то красной жидкости и пояснил, - нам же, балрогам, спиртного вообще нельзя, мы и с кружки пива пожар устроить можем.
Видовая принадлежность субъекта Финголфина заинтересовала. Балрогов в гражданском ему видеть еще не доводилось. В военном, к слову, он тоже не очень близко был с ними знаком – всё как-то не получалось. Заметив взгляд, балрог отсалютовал стаканом, Финголфин машинально ответил тем же и, чуть подумав, решил присоединиться к компании. В самом деле, не мог же он стоять тут весь день.
Но едва очутившись ко всем лицом, он понял, почему голос дамы показался ему знакомым: балрог распивал свой компот в обществе двух валиэр или кого-то, очень на них похожих. Изящная особа в сандалиях оказалась Нессой. Украшениями, по ее обычаю, она пренебрегла и тут, довольствуясь только крохотными сережками. Другой же дамой была Вана. Младшая сестра Йаванны Кементари неторопливо потягивала из бокала что-то такое же золотистое, как она сама, и спереди выглядела ничуть не менее заманчиво, чем сзади. Финголфину поначалу сделалось неловко оттого, что он разглядывал одну из валиэр в столь оценивающем ракурсе, потом еще более неловко оттого, что он продолжает это делать, а еще потом он решил, что если сама Вана, пребывая в таком виде, очевидно, не испытывает ни малейших неудобств, то ему и подавно незачем чувствовать себя не в своей тарелке. А после встречи с Вардой по-настоящему удивить не могло уже ничто.
Вана тем временем восхищенно округлила глаза.
- О! До чего похож!! Мелкие отличия, конечно, есть, - добавила она после более тщательного рассмотрения, - но это пустяки. С ними даже лучше, полная копия раздражала бы.
- Похож на кого? – полюбопытствовал балрог. – А то вижу, что нолдо, но я в лицо не очень знаю, кто есть кто.
- Нолофинвэ же!
- Он самый! – отрекомендовался Финголфин, окончательно утвердившийся в мысли о том, что двум смертям не бывать, а Мандоса, судя по предсказанию Намо, все равно никак не минуешь.
Только сейчас, услышав собственное имя со стороны, он сообразил, что все здесь, в том числе и он сам, разговаривают исключительно на самой настоящей добропорядочной квенье.
- О как! – ухмыльнулся балрог. – Круто! Круче был бы только Феанаро.
- Будет в следующий раз, - пообещал Верховный король нолдор.
- А на самом деле ты кто? – прощебетала Несса.
- Дамы, дамы, - галантно остановил ее балрог, - вы, конечно, новенькие и вам простительно, но у нас не принято задавать такие вопросы. Угадывай сам, если сможешь, или спрашивай кого-нибудь постороннего. Я только в виде исключения вам представился.
Вана повела ресницами.
- Но все-таки, в виде еще одного маленького исключения, кто же перед нами?
- Майрон, - нашелся Финголфин с ответом, в последнюю секунду вспомнив официальное имя Саурона.
Имена обитателей Ангбанда большей частью были ему незнакомы, а представляться балрогом в обществе балрога было слишком чревато.
За спиной Финголфина раздалось громкое и возмущенное:
- Эй! Самозванец!
Мгновенно обернувшись, Финголфин увидел огромного кота. Гордо неся умеренной пушистости хвост, зверь бесцеремонно протолкался меж четверых собеседников в самую середину и заявил:
- Каждому известно, кто тут Майрон. Это я!
- Брысь! – ответствовал балрог. – Каждому известно, что ты Тэвильдо, Кошачий Принц.
- Ой, какая прелесть! Кис-кис-кис! – тут же умилилась Несса.
Кот немедленно подлез ей под руку, намекая не останавливаться на достигнутом, и Несса обрадовано принялась чесать и гладить, и делать прочие глупости, которые совершают в остальном разумные существа, лишь стоит им настичь котов. Тэвильдо терся головой о ее бедро, оглушительно мурлыкал и жмурил бесстыжие глаза.
Балрог налил себе еще компота и обратился к Финголфину:
- Пойдем оглядимся-прогуляемся, а? Может, еще парочку Майронов отыщем.
- Но настоящий все равно я, - вставил кот, оторвавшись от своего занятия.
- Не нуди, Тэвильдо, - отмахнулся балрог.
Вана окликнула его.
- Готмог, а танцевать?
- Чуть попозже, дамы. Я большое начальство, мне первым в пляс пускаться несолидно. У таких красавиц и без меня от кавалеров отбою не будет.
***
От многообразия гостей рябило в глазах. Смуглая, с несколько неправильными чертами лица девица притягивала внимание будто магнитом, за ней увивалась добрая половина гостей мужеска пола. Финголфину пришлось признаться себе, что до сего дня он и не подозревал, насколько могут различаться между собой женщины, оставаясь при этом красивыми. Высокого роста и не очень, светлокожие и смуглые, изящные и более статные… К такому многоликому цветнику Финголфин надеялся вскоре привыкнуть, но представление о нолдорском стандарте красоты, как о единственно верном, определенно пошатнулось.
Темные майар вовсю пользовались своей способностью создавать себе новые обличия. Попадались такие, что Финголфин даже отдаленно не мог представить, кем бы они могли быть, Особо расспрашивать он остерегался, надеясь почерпнуть сведения из разговоров: Готмог там и сям перекидывался словами с присутствующими. Финголфин вызывал всеобщее восхищение. Все находили такой замысел превосходным и остроумным. Сам Финголфин только мельком осознавал, что в данный момент прогуливается по Ангбанду едва ли не под ручку с Готмогом. Голова кружилась от обилия впечатлений.
С орками было проще – они, в отличие от майар, внешность менять не умели.
Отрод, начальник правого крыла, был облачен в белое женское платье и откровенно самопальный парик из мочала. Очевидно, предпринимались попытки изобразить на парике локоны, но завивку мочало держало плохо. Отрода это нисколько не смущало. Он веселился напропалую, разговаривал не своим голосом, манерничал, как принято у мужчин, когда они хотят изобразить женское кокетство. Танцевал он при этом исключительно с женщинами, а в ответ на указания и обвинения в неувязках снисходительно пояснял, что такие, мол, у них нравы. Финголфин подозревал, что Отрод изображает из себя его племянницу, и подозрения эти переходили в уверенность.
Начальник левого крыла Луг обрядился вождем смертных дикарей, обитающих будто бы где-то очень далеко на юге. Одеждой ему служили плетеная из соломы юбочка и ожерелье из чьих-то зубов, Финголфин предпочел не выяснять, чьих именно.
В толпе гостей особенно обращал на себя внимание какой-то человек. Он был уже в возрасте, невысок, безукоризненно выбрит, во рту держал диковинный изогнутый предмет и периодически попыхивал дымом. Нельзя сказать, чтобы это было неприятно – запах дыма Финголфину даже чем-то понравился – но донельзя странно. Одет человек тоже был странно: необычного покроя штаны и нечто вроде тонкой куртки фасона столь же неизвестного, под которой поверх рубашки виднелся вышитый жилет.
- Кто это? – полюбопытствовал Финголфин.
- А, да это Мотгот! Он вечно в какого-то смертного переодевается, сам его придумал. Никак запомнить не могу, как зовут, больно имя чудное. Дымит какой-то сухой травой и всякие выдумки плетет про разные вымышленные времена и народы. Причем даже на непонятном языке иной раз, а то и не на одном. Хочешь посмотреть поближе?
Не успел еще Финголфин ответить, как Мотгот подошел к ним сам.
- Должно быть, вы Нолофинвэ, - сообщил он, придирчиво осмотрев эльфа с макушки до пят и обратно. – Я представлял вас немного по-другому. Придется внести исправления.
Балрог достал из нагрудного кармана блокнот и карандашом начал в нем что-то чиркать.
- Видал? – тихонько сказал Готмог.
- А почему на «вы»? – спросил Финголфин тоже углом рта.
- А он, когда в образе, ко всем на «вы». Говорит, что по привычке. Мол, в его родном языке обращение на «ты» давно устарело, и все обращаются друг к другу на «вы». Артист!!
Мотгот тем временем выпустил очередное кольцо сизого дыма, перевернул исписанную страничку и снова обратился к Финголфину:
- Позвольте поинтересоваться, почему у всех ваших сыновей отсутствуют амилессэ?
Финголфин не собирался откровенничать с каким-то вражьим приспешником, тем более, что амилессэ наличествовали как положено. В конце концов, официально здесь он только прикидывался Финголфином и таких подробностей знать не мог никак.
- К сожалению, не могу вам ответить, - в тон балрогу сказал он. – Это наш фамильный секрет. Вы приезжайте как-нибудь в Хисиломэ частным порядком, там мы сможем поговорить более обстоятельно.
- Вот шутник! – захохотал Готмог.
Мотгот же невозмутимо сделал еще пару пометок в блокноте.
- Профессор кислых щей!
С этими словами в их тесный кружок вмешалась худощавая ослепительно-белокожая красотка.
- Он кого угодно своими разговорами усыпит. На балу принято танцевать, - она развернулась лицом к лицу с Финголфином и положила ему на плечо руку с длинными винно-красными ногтями, - могу я составить тебе компанию?
- И мне, пожалуй, пора ноги поразмять, - Готмог допил свой компот и, пошарив взглядом по залу, отправился приглашать.
Дама увлекла Финголфина в самую гущу танцевальной круговерти.
***
Найдя себе слушателей в лице орков, Мотгот, помавая стаканом, нараспев декламировал своим невинным жертвам:
Niin laulan hyvänki virren, kaunihinki kalkuttelen
ruoalta rukihiselta, oluelta ohraiselta...
Порой язык напоминал шепелявую версию квеньи, на этом сходство заканчивалось.
Первая волна праздничного веселья естественным образом слегка успокоилась. Кто-то отправился перекусить, кто-то – за чем-нибудь прохладительным или горячительным. Толпа танцующих поредела, и снова столкнувшийся с Финголфином нос к носу Моргот снова едва не вздрогнул от неожиданности.
- Так и тянет определить тебя в застенок – до того ты на Нолофинвэ похож!
Для чего он отправился в Ангбанд, Финголфин не забывал ни на минуту.
- Не так сразу. Прежде я, как Нолофинвэ, вызываю тебя на поединок.
Слова были произнесены громко, на них начали оборачиваться. Очень скоро вокруг филина и нолдо собралось плотное кольцо заинтересованных гостей. Кончиком крыла Моргот почесал перьевое ухо, сдвинув шляпку набок и приобретя вовсе уже залихватский вид.
- Разве от такого отказываются? – риторически вопросил он окружающих. – И какая вечеринка без хорошей драки? Будь по-твоему. Твой вызов принят!
Музыка стихла. Гости тоже замолчали.
- Оружие, доспехи? – осведомился Финголфин. – Прочие условия?
Шагавший вдоль зрителей с целью расширения оперативного пространства филин гукнул:
- Да ну! Зачем портить праздник кровищей? Дам в обморок укладывать есть способы и получше.
Тут Моргот остановился, обернулся к Финголфину и вперился в него, совсем как давеча во сне.
- Поединок будет на салатах! – возгласил он. – Эй, там! Живо!
И кругом зааплодировали.
Финголфин даже не представлял, о чем речь, но разъяснения не замедлили. На стол водрузили два больших металлических блюда с салатом.
- Вызвал ты – выбираю я, - Моргот указал Финголфину на одно из них, сам облюбовав другое. – Впрочем, они одинаковые. Касаться руками стола запрещено. Чья физиономия первой окажется в салате, тот и проиграл. Судьей назначаю Готмога.
Балрог неторопливо вышел и встал перед столом.
На шею Финголфина легло крыло.
- Выиграю, конечно, я, но мне интересно, сколько ты продержишься.
Тратиться на ответное бахвальство Финголфин не стал. Он в свою очередь положил руку на затылок филина, ощущая тонкость птичьей шеи, странную для такого пышного оперения.
- Готовы? – громко спросил Готмог. – Считаю. Один, два…
На счет «три» на Финголфина навалилась гора. Лишь теперь он понял, насколько на самом деле силен Моргот. Из всех созданий в Эа один Тулкас нашел бы, что противопоставить ему. Только что сказанные слова не были пустым хвастовством. В оружном поединке Финголфин оставался бы в живых, пока Моргота интересовало бы его сопротивление. Здесь Верховный король нолдор самым унизительным образом будет уложен лицом в закуску на потеху всего Ангбанда. Моргот тоже клонился вперед, но перевес был на его стороне. Вестник Манвэ сказал правду: никого из валар… Никого? Расходуя ту секунду, что у него еще оставалась, Финголфин отпустил шею филина и кулаком ударил по краю блюда. Подчиняясь неумолимому закону природы, противоположный край взлетел вверх, подбросив салат как раз Морготу в физиономию. Тот отшатнулся, тяжелое блюдо, замерев на мгновение вертикально, съехало со стола и тонкой кромкой врезало филину по пальцам.
От вопля Моргота всем заложило уши. Кто-то из дам в ужасе ахнул. Вана без чувств осела на руки Болдога, чему тот был рад несказанно. Колесом выгнул спину Тэвильдо, взвыл дурным голосом, вторя хозяину. Филин разевал клюв, орал, моргал, прыгал на одной лапе, крыльями пытаясь дотянуться до другой, пострадавшей. Он бывал близок к успеху, но именно в этот миг терял проклятущее равновесие, взмахивал крыльями, и все начиналось сначала. Ошметки салата сползали по оперению и обваливались. Сквозь салатную заправку прежним ясным светом сияли сильмариллы. Кроме них, из присутствующих сохраняли спокойствие только двое: Финголфин и Мотгот, который опять что-то очень живо строчил в своем блокноте, поглядывая на главных действующих лиц.
- Нечестно!! Ты сжульничал!! – бросил обвинение филин, едва продышавшись.
- Ничего подобного, – возразил Финголфин. – Стола я не касался, а условия никак не оговаривали, подносить ли физиономию к салату или салат к физиономии.
Готмог только руками развел:
- Не оговаривали.
Филин громко клацнул клювом.
- Порой мне кажется, что ты действительно Нолофинвэ.
- Признавай поражение.
- Может, тебя еще и «Ваше Величество» называть?
- Кстати, не мешало бы.
Кончиком крыла филин осторожно вытащил из глаза какую-то соринку, фрагмент, видимо, все того же салата, и покосился на Готмога.
- Я не лизоблюд, шеф, - вздохнул тот.
- А жаль. Ладно, признаю. Обойдешься без «Величества», все равно король ты ненастоящий.
Поздравлений, очевидно, ждать не приходилось. Финголфин отдал церемониальный поклон. Это было совсем не то, на что он рассчитывал, но все же это была победа. Все же он сделал то, зачем ехал сюда – вызвал Моргота на поединок и даже вышел победителем. И шутовские условия не меняли сути: далеко не все, что обходится без крови, непременно шутовство.
Моргот тем временем с неудовольствием осматривал свое перемазанное оперение и заляпанный пол, мрачно поглядывая на Финголфина, будто обвиняя его в устроении всего этого безобразия.
- Мне нужно привести себя в порядок.
С этими словами он пошел прочь, сильно припадая на одну ногу. По залу засновали орки-служители, прибирая и затирая следы происшедшего.
Вернулся Моргот довольно скоро, вычищенным от остатков салата и все так же заметно прихрамывая. Теперь вместо шляпки голову его венчала корона, и сильмариллы были в ней. На перьях, где камни лежали раньше, виделись явные и отчетливые подпалины. Моргот взгромоздился на трон.
- Я травмирован! – заявил он. – Вина мне!
Очевидно, гости намерились дружно выпить за здоровье хозяина.
- Да будет тебе Мандос пухом! – пробормотал Верховный король нолдор внутрь поднесенной ему чары.
Пить за Морготово здоровье его не заставила бы никакая конспирация.
Веселье возобновилось пуще прежнего. Снова заиграла музыка. Разгоряченная танцами, Владычица звезд восседала теперь рядом с филином, обмахиваясь веером, смеясь и блестя глазами – судя по всему, Моргот рассказывал ей что-то донельзя пикантное. Финголфин же смотрел на Моргота и его корону и размышлял. Сегодняшнее (или уже вчерашнее?) видение совершенно точно не было обыкновенным вывертом сонного воображения. Этого выходца из садов Ирмо просто необходимо было понять правильно. Финголфин еще раз окинул взглядом корону и сильмариллы в ней, а потом выскользнул из сутолоки и, никем не замеченный, отправился исследовать путь, каким уходил и вернулся Моргот.
***
Две или три комнаты отделяли от возвращения в праздничный зал, но здесь Финголфин оказался не один.
Она протанцевала с ним бо́льшую часть этого вечера, но так и не представилась, а сам Финголфин не спрашивал, ведь предполагалось, что он и без того должен знать, кто она такая. Другие гости обращались к ней «Тхури» - видимо, это было частью ее имени. Теперь она шла навстречу Финголфину и остановилась чуть ближе, чем посоветовали бы приличия.
- Говорят, что женщина любит так же, как она танцует. Верно ли это в отношении мужчин?
- Под таким углом я к мужчинам никогда не присматривался, - ответил Финголфин прежде, чем успел задуматься, что она тут делает и не следила ли за ним.
- Это хорошо. Иной раз ведь получаешь неприятные сюрпризы.
Двусмысленность ситуации испарилась. Тхури дожидалась его здесь не только для того, чтобы задать этот фривольный вопрос.
- Почему я?
Тхури блеснула мелкими зубами.
- Ничего не могу с собой поделать, мне нравятся мужчины нолдор, но встретить их в подходящей обстановке не получается.
- Значит, я выбрал удачный образ?
- Более чем. Ты не обижаешься?
- Нет.
Она положила ладонь ему на плечо, как недавно в танце, и передвинула ее чуть ниже. Отстраняться Финголфин не стал.
- А вдруг я настоящий?
- Оригинал вместо копии? – ее голос понизился почти до шепота. – Это слишком хорошо для правды.
Сколько прошло с тех пор, как его соблазняли в последний раз? Пятьсот лет? Больше?
Он только что проходил анфиладой комнат и знал, что там нет ни единой души. Финголфин скользнул взглядом поверх волос Тхури, и она заметила:
- Даже если бы там кто-то был, это больше скомпрометирует меня.
Теперь они стояли так близко, что грудью Тхури касалась его, и разговоры сделались уже неуместны.
«У меня есть жена», - напомнил себе, своему хроа, Финголфин.
Была. Где-то там, в другой земле и в другой жизни. Они расстались. Не по своей воле, но теперь это было уже не важно – они никогда больше не встретятся, как если бы Финголфин навеки застрял в Мандосе. Так к чему его сдержанность? Финголфин кожей чувствовал исходящее от Тхури тепло. Вдохнул запах ее волос. Кровь быстрее рванула по жилам. Оживились давно заснувшие ощущения, отчаянно, остро – и горько оттого, что Анаирэ больше не войдет ни в его дни, ни в его ночи. Среди всех женщин ему была нужна только Анаирэ, и какой бы ни была вот эта, заменой она бы не стала.
Финголфин медленно перевел дух и разжал руки. Ожидание на лице Тхури уступало место недоумению.
- Что-то не так?
- Я опрометчиво выбрал образ женатого нолдо. И теперь придется соответствовать.
Долгих несколько секунд спустя Тхури отвела взгляд, и голос ее сделался глуховатым.
- Даже не знаю, плакать или ругаться.
- Мне самому обидно, - Финголфин постарался, чтобы это прозвучало искренне.
Впрочем, особо притворяться ему не пришлось – сейчас он точно так же желал того, чего не мог достичь.
Неловкая пауза затягивалась, и следующий ход, видимо, должен был быть его.
- В другой раз я приму облик более подходящий.
Тхури отступила на пару шагов.
- Может быть, мне тоже что-нибудь изменить?
- Оставайся такой. Я буду видеть тебя во сне, - сказал Финголфин, и слова эти были не ей.
- Учтивости тебе воистину не занимать, - ответила Тхури.
И она ушла, а Финголфин остался, решив подождать и выйти позже, чтобы не бросать тень на доброе имя дамы, если у нее таковое имелось. Пока же он присел на какой-то диван, прогнал мысли о том, что эта мебель едва не послужила в другом качестве, и постарался, как мог, вернуть себе уравновешенность.
И тут как будто из ниоткуда материализовался Тэвильдо, бесшумно ступая на мягких лапах. Кот обошел вокруг Финголфина и уселся совсем рядом.
- Мы здесь с тобой одни, нас никто не слышит, - с видом заговорщика промурлыкал он. – И мы оба знаем, что ты не Майрон, потому что Майрон – это я. Ну скажи, кто ты на самом деле.
- Нолофинвэ.
- Ффффф! Тогда я Эру Илуватар! Я серьезно.
- Ладно, так и быть. Только тебе и по секрету.
- Буду нем как могила, - заверил кот.
- Вайрэ, - сказал Финголфин как нельзя более конфиденциально.
Кот дернул ухом.
- Ври больше!
- Тогда сам придумай ответ, который тебя устроит.
И Финголфин изобразил легкое возмущение.
Тэвильдо поднялся, потянулся и снова пошел вокруг Финголфина, пристально разглядывая его со всех сторон, а вернувшись на прежнее место, сообщил:
- Хотя, если рассудить, кого шеф мог пригласить еще? Не Манвэ же. И если даже Варда тут… Но почему не в своем настоящем виде?!
- Он мне до смерти надоел. И еще эти дурацкие правила, запрещающие принимать облик не своего пола… А мне всегда хотелось хоть попробовать ощутить себя в теле мужчины.
- Ау! – зевнул Тэвильдо. – Поэтому ты ведешь себя так… целомудренно.
- Ну да. Мне непривычно, чтобы со мной заигрывали женщины.
Тут Финголфин нисколько не соврал – с таким количеством столь откровенного женского внимания он не сталкивался никогда.
Разве коты хихикают?
- Скажу Тхури, на кого она на самом деле вешалась, вот смеху-то будет. Ой! – покосился он на собеседника. – Я же обещал. Жалость какая. Ну можно, я хоть потом скажу?
- Нельзя.
На самом деле Финголфину было абсолютно безразлично, что и кому будет потом болтать Саурон, но огорчение кота выглядело таким натуральным и искренним.
- А почему именно Нолофинвэ?
- Верховный король все-таки. Не обычным же нолдо мне прикидываться.
Тэвильдо потерся ухом о его плечо.
- Эй, ты чего?
- Форма накладывает отпечаток, - проурчал Тэвильдо. – В виде мужчины ты заглядываешься на женщин – не отпирайся, я заметил, но никому не скажу. А я в таком виде ненавижу собак и хочу, чтобы меня погладили.
Финголфин почесал Тэвильдо за ухом. Ничего особенного – кот как кот, только большой.
- А мышей ловить не тянет?
Тэвильдо фыркнул.
- Увертливые, поганки!
- Значит, если я в виде Нолофинвэ, мне должно хотеться убить тебя.
И, обернувшись, он мгновенно сцапал кота за шкирку и стащил его вниз, придавливая к полу.
Тэвильдо зашипел, выкручиваясь, заскреб когтями по каменным плиткам.
- Не смешно!! Иди Мелькора режь, его убить тебе еще больше должно хотеться!!
- Хорошая мысль, - произнес Финголфин.
Его вдруг одолело раздумье. Он выпустил кота. Кот встряхнулся, взъерошил мех.
- Это у тебя от твоих веретен такая хватка?
- Валиэр вообще-то от природы не слабачки.
Раз он здесь… Моргот ходит рядом и ни в чем его не подозревает. Можно совершенно спокойно подобраться вплотную. Выхватить кинжал – и никто ничего не успеет сделать, никто не успеет помешать…
***
- Что же тебя остановило? – спросил Фингон, внимательно слушавший отцовский рассказ, вернее, ту его часть, которую Финголфин счел нужной рассказывать.
Верховный король нолдор чуть помедлил.
- Я увидел, что это неправильно, - ответил он. – Я все-таки был там гостем, хоть и незваным. И убивать безоружного хозяина, даже если его имя Моргот, было бы низостью.
Фингон кивнул с таким видом, словно услышал то, что и ожидал.