Я уже рассказывала коротко эту историю на старом Перекрёстке, но это было давно. А тут вдруг на неё наткнулась и, раз уж всё равно не спится, решила выложить на всеобщее обозрение.
Как-то решили мы с сыном отправиться рыбу ловить на пресловутую «вечернюю зорьку». Удочки проверили, наживку заготовили и пошли.
Тут надо немножко про нашу местную географию сказать. От нашей калитки до шоссе метров пятьдесят. Далее шоссе слегка поднимается, и метрах в трёхстах, на горке, автобусная остановка. А примерно на полдороге к ней от шоссе отходит тропинка, которая наискосок идёт через заросшую жёсткими колючими травами пустошь и пересекает речку Маскагу, каковая давным-давно повторила судьбу большинства малых речек: превратилась в обыкновенный ручей. Так что перебраться через неё по камням не составляет труда, тем более летом. Дальше можно выбирать один путь из двух возможных. Первый - вдоль речки, вниз по течению, через растущий по её берегам лесок. Кто не знает, что такое лес в наших местах, поясняю: это главным образом разнообразный густой кустарник, местами довольно высокий и часто колючий. Иногда попадаются и отдельные деревья, но кроны у них, как правило, перекошенные и однобокие — результат наших ветров. Всё это зачастую оплетено шиповником, ежевикой, плющом, и всякой лианообразной растительностью. У воды деревья скапливаются особенно густо, плотная зелёная крыша над головой не пускает вольный ветер, и между крутых берегов душно и влажно. Тропинка то теряется среди каменистых осыпей, то чавкает под ногами, размытая родниками и грунтовыми водами, в зарослях у воды то и дело кто-то шуршит (а у нас водятся не только ужи, но и гадюки попадаются), ну и главное развлечение — комары. Несметное количество комаров, которые безмерно рады появлению такой вкусной и обильной еды.
Так что большинство окрестного населения предпочитает, перебравшись через речку, подняться на гребень длинного извилистого холма. Склоны его поросли лесом, а гребень голый, и по нему идёт дорога, накатанная военной техникой, потому что неподалёку расположился танкодром, и в тёплую половину года бойцы из десантного полка становятся лагерем на долгосрочные полевые учения. Дорога вместе с хребтом потихоньку понижаются и километра через два выходят на берег водоёма, который народ зовёт Раевским озером — по имени близлежащей станицы, но на самом деле это пруд, образовавшийся после того, как Маскагу перегородили плотиной. Вот туда окрестные жители и ходят купаться, рыбу ловить, а то и просто провести денёк-другой у воды с палатками, шашлыками и прочими пикниковыми радостями.
Из нас рыболовы те ещё, вся добыча — коту на ужин. Впрочем, я не заметила, чтобы кто-нибудь неподалёку от нас добыл что-то существенное. Но всё остальное было на высшем уровне: и азарт ожидания, и восторг от волшебного слова «клюёт!», и вечерний розовый свет, разлившийся по воде… В конце концов, мы что — вправду за рыбой пришли?
Наконец в сумерках поплавки стали почти неразличимы на воде, и мы вспомнили, что нам ещё домой возвращаться. Однако, не утерпели, искупались в прогретой за день ласковой воде. Подумаешь, вернёмся в темноте! Дорога простая, чтобы заблудиться, надо очень-очень постараться: почти отовсюду видна телебашня, что гордо возносится над перевалом Волчьи Ворота. Между прочим, она занимает по высоте четвёртое место в России после Останкинской, Санкт-Петербургской и Пермской. Но если учесть, что построили её на высоте 375 метров, то верхняя её точка находится гораздо выше, чем у последних двух. Но это так, к слову.
Конечно же, мы не заблудились, но пока, размякшие после купания, плелись нога за ногу вверх по дороге, сумерки сгустились ещё больше. Перед тем, как свернуть на тропинку, мы, как это делали всегда, остановились, чтобы посмотреть по сторонам. Небо уже густо усыпало звёздами, даже Млечный Путь удалось разглядеть. В те времена в округе мало было источников электрического света, фонари на железнодорожной платформе и те прятались за лесом. Только горела яркая лампа над воротами хозяйства фермера Яковлева, неярко светились два-три окошка в дачном посёлке, да ещё телебашня сияла во всей своей красе на фоне неба, но её красные и зеленоватые огни были ненамного ярче звёзд.
И всё-таки настоящая темнота ещё не наступила. На северо-западе виднелась серо-оранжевая полоса вечерней зари, под ногами ясно различалась белёсая укатанная дорога, шоссе тёмно-серой лентой вилось между холмами. Но вот лесок на восточном склоне холма, куда ныряла наша тропинка, казался сплошным чернильным пятном. И углубляться в него хотелось не слишком. Поэтому мы ещё немного постояли на гребне холма, оглядываясь вокруг, и тут…
Непонятно, откуда, словно бы со всех сторон сразу донёсся душераздирающий вопль:
- УУУААААААААААУУУУУУУУУУ!!!!!
Подобный крик всем вам знаком, его всенепременно изображают, когда в кино показывают ночные джунгли. Непонятно, жертва кричит или охотник, но впечатление очень сильное. И пусть у нас тут не джунгли, но мороз продрал по коже, и в груди что-то ухнуло. Быть может, если бы мы сидели на своём крылечке, то отнеслись бы к этому крику совсем иначе, но до дома было ещё больше километра, и от него нас отделял этот самый лесок, заходить в который захотелось ещё меньше, чем раньше.
Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем я сообразила, что мы стоим молча, как-то слишком близко придвинувшись друг к другу. А сын, видимо, одновременно со мной сообразил, что из нас двоих мужчина всё-таки он и спросил как можно безразличнее:
- Ну, и что мы теперь будем делать?
- Во всяком случае, не ночевать же тут! - откликнулась я, стараясь придать голосу максимум уверенности.
Скажу совершенно честно: не знаю, что бы со мной было, будь я одна. Да, конечно, я твёрдо не верю в сверхъестественное и знаю, что дикие звери у нас не водятся. Не водятся так же в округе всякие хулиганы, потому что нет вблизи жилого посёлка. Надо быть просто фанатом хулиганства, чтобы тащиться на ночь глядя за десять километров от дома к дороге, на которой либо будет кто-то, либо нет. И всё-таки было исключительно не по себе, и только присутствие ребёнка не давало мне поддаться панике. Да, было страшно потому что непонятно. Я долго могла бы перечислять, чем этот вопль не мог быть, но мне в голову не приходило, что же ЭТО БЫЛО. А неизвестное всегда пугает сильнее.
Не знаю, сколько бы мы ещё простояли, но тут крик повторился. Однако, на сей раз было понятно, с какой стороны он идёт, и я вспомнила!
Чтобы были живы-здоровы все фермеры на свете и Сергей Григорьевич Яковлев в первую очередь!
Когда-то, в советские ещё времена, здесь, на хуторе Убых, был свинооткормочный пункт крупнейшего в Новороссийске ресторана «Бригантина», но потом настали лихие девяностые, и пункт благополучно скончался, да и саму «Бригантину» сожгли. А потом бывшую свиноферму выкупил этот самый Яковлев и устроил там птичник. Сперва разводил только кур, потом привёз гусей, а недавно на автобусной остановке говорили, что он раздобыл где-то пару павлинов.
Павлин! Ну, конечно же, это кричал павлин! Как я могла не узнать его сразу? Павлины жили в вольере посреди центрального парка столько, сколько я помнила себя. И мне не раз доводилось слышать их резкий протяжный крик. Как я не узнала его сразу!
В двух словах я изложила ребёнку свои соображения.
- А чего это он разорался на ночь глядя? - сварливо откликнулся сын. - Порядочные птицы спят давно!
- Кто тебе сказал, что он порядочный?
Мы захохотали и начали спускаться с холма.
Павлин действительно оказался «непорядочным» и иногда орал по вечерам, когда было уже совсем темно и тихо, и его вопли разносились по всей округе. Сын как-то раз воспользовался этим, чтобы припугнуть своих друзей, но это уже совсем другая история.
