Однако пора мне и к канону.
А для начала переведу фрагмент из Сильма - а просто так. Ибо перевод, как я стопиццот раз говорила, имеет свою магию.
"Fëanor grew swiftly, as if a secret fire were kindled within him. He was tall, and fair of face, and masterful, his eyes piercingly bright and his hair raven-dark; in the pursuit of all his purposes eager and steadfast. Few ever changed his courses by counsel, none by force. He became of all the Noldor, then or after, the most subtle in mind and the most skilled in hand. In his youth, bettering the work of Rúmil, he devised those letters which bear his name, and which the Eldar used ever after; and he it was who, first of the Noldor, discovered how gems greater and brighter than those of the Earth might be made with skill. The first gems that Fëanor made were white and colourless, but being set tinder starlight they would blaze with blue and silver fires brighter than Helluin; and other crystals he made also, wherein things far away could be seen small but clear, as with the eyes of the eagles of Manwë. Seldom were the hands and mind of Fëanor at rest".
"Феанор рос быстро, как если бы тайный огонь был зажжен внутри него. Он был высокий и красив лицом, и властный, его глаза пронизывающе-яркими и волосы цвета воронова крыла; в преследовании всех своих целей страстно жаждущий и стойкий. Немногие когда-либо изменяли его пути советом, никто силой. Он стал из всех нолдор, тогда или после, самым острого ума и самым умелым руками. В своей юности, улучшая работу Румила, он придумал те буквы, которые носят его имя и которые эльдар использовали с тех пор; и он был тот, кто первый из нолдор открыл, как могут быть сделаны с умением драгоценные камни больше и ярче, чем земные. Первые драгоценные камни, которые сделал Феанор, были белыми и бесцветными, но будучи воспламеняемы звездным светом, они вспыхивали синими и серебряными огнями, ярче, чем Хеллуин; и другие кристаллы сделал он также, в которых вещи [находящиеся] далеко, могли быть видимы маленькими, но четкими, как если бы глазами орлов Манвэ. Редко были руки и ум Феанора в покое".
Интересно, что образ Феанора обрастал подробностями тоже постепенно, и вот этого окончательного портрета Феанор удостоился уже в последних машинописных версиях Поздней Квенты. И опять удивиться: при всех своих свойствах Профессор явно симпатизировал Феанору. По крайней мере, до последних лет своей жизни (там походу резко разлюбил).
