Это может быть ужасно с точки зрения биологии, но дракон об этом вряд ли знает. А все остальное нормально: они поженились, она забеременела. И даже к бабке-повитухе плод вытравливать не пошла.
Так почему тогда именно факт беременности Ниенор представляется как худшее деяние Турина?
Потому что вообще-то и в ранних версиях (господи, мы же должны и все предыдущие версии изучить, хотя бы конспективно! Но сил нет уже на это!), и в оригинале, откуда это сперто, никакой беременности нет. Просто вот они встретились, влюбились и (у Профессора) поженились, а потом оказалось. И именно этот инцест, хоть и невольный, считается ужасным грехом. Даже несмотря на то, что он был совершен исключительно по неведению, а не из-за дурных наклонностей. Разумеется, ничем другим правоверный католик Профессор это считать и не мог.
Вот в "1001 ночи" тоже есть такой момент в одной из сказок, в обширнейшем таком романе, занимающем аж сто ночей и называющемся "Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне Шарр-Кане, и другом сыне Дау-аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах". Там, значит, сестра сих, Нузхат-аз-Заман, оказывается потерянной и обращена в неволю, и в качестве невольницы ее продают Шарр-Кану (который ей единокровный брат - у них разные матери), у них случается любовь, брак и рождение дочери
И затем он нагнулся к своей дочери и поцеловал ее и увидел, что у нее на шее повешена жемчужина из тех трех жемчужин, которые царевна Абриза привезла из земли румов. И когда Шарр-Кан увидал, что эта жемчужина висит на шее его дочери, разум покинул его, и им овладел гнев. Он вперил глаза в жемчужину и хорошо рассмотрел ее, а затем он взглянул на Нузхат-аз-Заман и спросил: «Откуда попала к тебе эта жемчужина, о невольница?»
И, услышав от Шарр-Кана эти слова, Нузхат-аз-Заман воскликнула: «Я твоя госпожа и госпожа всех тех, кто находится во дворце! Я царица, дочь царя, и теперь прекратилось сокрытие, и дело стало явным, и выяснилось, что Нузхат-аз-Заман дочь царя Омара ибн ан-Нумана». И когда Шарр-Кан услышал эти слова, на него напала дрожь, и он опустил голову к земле. И, поняв, что Нузхат-аз-Заман его сестра и они от одного отца, он лишился чувств, а очнувшись, он пришел в изумление, но не осведомил царевну о себе. «О госпожа, — спросил он ее, — ты дочь царя Омара ибн ан-Нумана?» — «Да», — отвечала она ему. И Шарр-Кан сказал ей: «Расскажи мне, почему ты рассталась со своим отцом и тебя продали?»
И она рассказала ему обо всем, что с ней случилось, с начала до конца: и как она оставила брата больным в Иерусалиме и как бедуин похитил ее и продал купцу. И когда Шарр-Кан услышал это, он убедился, что Нузхат-аз-Заман его сестра и они от одного отца.
«Как же это я женился на своей сестре! — подумал он. — Клянусь Аллахом, мне необходимо выдать ее за кого-нибудь из моих придворных. А если что-нибудь выяснится, я скажу, что развелся с нею раньше, чем стал ее мужем, и выдам ее за старшего из придворных». И, подняв голову, он вздохнул и сказал: «О Нузхат-аз-Заман, ты действительно моя сестра. И я скажу: «Прошу прощения у Аллаха за тот грех, в который мы впали. Я Шарр-Кан, сын царя Омара ибн ан-Нумаиа». И Нузхат-аз-Заман взглянула на Шарр-Кана и хорошенько всмотрелась в него, и, узнав его, она почти лишилась рассудка и с плачем стала бить себя по лицу и воскликнула: «Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Мы впали в великий грех! Что делать и что я скажу отцу и матери, когда они меня спросят: «Откуда у тебя эта дочь?» — «Лучше всего, — сказал Шарр-Кан, — выдать тебя за царедворца и дать тебе воспитывать мою дочь у него, в его доме, чтобы никто не узнал, что ты моя сестра. Это предопределил нам Аллах великий ради дела, угодного ему, и мы будем сокрыты, только если ты выйдешь за этого царедворца раньше, чем кто-нибудь узнает».
И никто не стал ни топиться, ни убиваться. Ну, случилось вот, но что ж теперь, обэтоваться и не жить? Мы ж не со зла, мы ж не знали. Развелись поскорее, и дело с концом.
Но то ж проклятые басурмане, а то ж правильные католики. Поэтому никаких разводов и спокойной жизни, только самоубийство, и повсьому. И повсьому!
Там же в Лостах писано:
But the Elves of Kôr have told, and they know, that at last Úrin and Mavwin fared to Mandos, and Nienóri was not there nor Turin their son. Turambar indeed had followed Nienóri along the black pathways to the doors of Fui, but Fui would not open to them, neither would Vefántur. Yet now the prayers of Úrin and Mavwin came even to Manwë, and the Gods had mercy on their unhappy fate, so that those twain Túrin and Nienóri entered into Fôs'Almir, the bath of flame, even as Urwendi and her maidens had done in ages past before the first rising of the Sun, and so were all their sorrows and stains washed away, and they dwelt as shining Valar among the blessed ones, and now the love of that brother and sister is very fair; but Turambar indeed shall stand beside Fionwë in the Great Wrack, and Melko and his drakes shall curse the sword of Mormakil.’
Но эльфы Кора сказали, и они знают, что наконец Урин и Маввин отправились в Мандос, и Ниенори не было там, ни Турина, их сына. Турамбар действительно следовал за Ниенори по черным тропам к дверям Фуи, но Фуи не хотела открывать им, равно не хотел Вефантур. И все же теперь мольбы Урина и Маввин достигли даже Манвэ, и боги смилостивились над их несчастной судьбой, так что эти двое Турин и Ниенори вошли в Фос'Альмир, купель пламени, точно как Урвенди и ее девы сделали в века, прошедшие прежде первого восхода Солнца, и так были все их печали и пятна смыты прочь, и они жили, как сияющие валар, среди благословенных, и теперь любовь того брата и сестры очень прекрасна; но Турамбар в самом деле встанет рядом с Фионвэ в Великом Разломе, и Мелько и его драконы проклянут меч Мормакила.
Но я не понимаю этого прикола. Зачем им эта огненная баня? В чем смысл этого очищения? Они не имели дурного умысла и согрешили исключительно по неведению, и каяться им в общем незачем. Но если сам контакт считается греховным, независимо от причин и намерений участников, то какой, опять же, смысл? Ты их хоть во всех миквах мира прополощи, сделанного уже не разделаешь. Прошлого не изменишь. Они все равно будут знать, что это было, и пока их личность сохраняется, будет сохраняться и это знание.
Так в чем смысл?
