Еще немножко о Лэйтиан.
Самое начало, самые первые песни, Профессор несколько раз переписывал (в частности, из-за критических замечаний К. С. Льюиса, которому он давал почитать написанное - это было в конце 20-х, когда сии еще были друзьями, а Профессор еще воспринимал критику. Потом перестал). Поэтому в нашем распоряжении есть несколько вариантов начала.
Вот, например, один из самых первых (который критиковал Льюис):
A king was in the dawn of days:
his golden crown did brightly blaze
with ruby red and crystal clear;
his meats were sweet, his dishes dear;
red robes of silk, an ivory throne,
and ancient halls of arched stone,
and wine and music lavished free,
and thirty champions and three,
all these he had and heeded not.
His daughter dear was Melilot:
from dawn to dusk, fron sun to sea,
no fairer maiden found could be.
Her robe was blue as summer skies,
but not so blue as were her eyes;
'twas sewn with golden lilies fair,
but none so golden as her hair.
Король был на заре дней:
его золотая корона ярко сияла
рубином красным и горным хрусталем;
его мяса были сладкими, его блюда дорогими;
красные одежды из шелка, слоновой кости трон
и древние чертоги сводчатого камня,
и вино и музыка расточались свободно,
и тридцать защитников и три,
все это он имел но не обращал [на это] внимания.
Его дочь дорогая была Мелилот:
от рассвета до заката, от солнца до моря
прекраснее девицы найдено не могло быть.
Ее одеяние было синим, как летние небеса,
но не столь синим, как ее глаза;
оно было расшито золотыми лилиями прекрасными,
но ни одной столь золотой, как ее волосы.
В более раннем черновике после слов "найдено не могло быть" есть еще строчки:
from England unto Eglamar
o'er folk and field and lands afar.
от Англии до Эльдамара
через народ и поле, и земли вдали.
Льюис, в общем выражая восторги и восхищения, дал понять, что "сладкие мяса" крайне неудачное выражение ("какофония"), и, если прям надо, чтобы "сладкие", то лучше уж "His drink was sweet" / "Его напиток был сладок". Ну и вообще первые восемь строк, по мнению Льюиса, не слишком удачны, а вот дальше лучше.
И Льюис написал свой вариант начала (для примера, а не в соавторы метил):
That was long since in ages old
When first the stars in heaven rolled,
There dwelt beyond Broseliand,
While loneliness yet held the land,
A great king comely under crown,
The gold was woven in his gown,
The gold was clasped about his feet,
The gold about his waist did meet.
And in his many-pillared house
Many a gold bee and ivory mouse
And amber chessmen on their field
Of copper, many a drinking horn
Dear purchased from shy unicorn
Lay piled, with gold in gleaming grot.
All these he had etc.
Это было давно тому назад, в давние времена,
Когда впервые звезды в небесах катились,
Жил за пределами Броселианда,
Пока одиночество еще держало землю,
Великий король, красивый под короной,
Золото было воткано в его платье,
Золото было застегнуто вокруг его ног,
Золото вокруг его талии встречалось [в смысле, золото с золотом встречалось, опоясывало].
И в его многоколонном доме
Много золотых пчел и мышей из слоновой кости
И янтарных шахматных фигур на своем поле
Из меди, много рогов для питья,
Дорого приобретенных у пугливого единорога,
Лежали грудами с золотом в блестящем гроте.
Все это он имел и т.д.
(Что за мыши из слоновой кости?! Чисто для рифмы к слову "house"? По-видимому).
Примечательно, пишет Кристофер, что в переписанной после этого версии встречается "в его многоколонных чертогах из камня", и это же выражение "многоколонный" переходит потом в песню Гимли, которую тот поет в Мории.
А к чему я все это написала? Ну, чтобы поделиться еще одним вариантом и вариантом Льюиса - отличаются же и образы, и общая эстетика, ткскть.
